Григорий Жадько - Провинциалка

– Все что мы учим девчонки, – полушепотом, говорил парень, – это по большому счету пальба по противнику которого не видишь. Вроде и пуль много тратишь и огонь плотный, а толку мало. Не можешь ты поразить цель наверняка. Противника, то бишь того, к кому поступаешь – надо знать точно. Привычки, предпочтения, вопросы, которые он любит задавать. Пардон! Геморрой которым он болеет. Вес щуки, которую он выловил в прошлом году. Ты его должен изучить как родного человека – как мать и отца вместе взятых. Это он тебя видит впервые! А ты нет! И ага! Наши в дамках! Как по нотам пройдешь. А чтобы все узнать – разведку нужно провести, на все спектакли, выступления, интервью, творческие вечера ходить, с бывшими учениками, родственниками говорить. Вот тогда ты во всеоружии.

– Ну и как!? – интересовались девчонки? – Ты то вооружился!?

– Я уже свою ставку сделал, – важничал Никас. – Мне бы только вначале не срезаться, а там где всем страшно, – мне наоборот легко будет. Иначе я вообще бы на курсы не пошел. Лишнее!

Лиза задумалась. В этой теории, несомненно, было рациональное зерно, но она подходила только для москвичей. Впрочем, кое-какими материалами по ГИТИСу Никас благосклонно поделился с ними. Он собирал их попутно. В основном это были вырезки из газет, театральных журналов и распечатки из Интернета.

Лиза с Урсулой прониклись доверием к подарку и потратили несколько вечеров не только на то, что преподавали на курсах, но и на изучение и разбор материалов Никаса. Это их еще больше сдружило. Занимались у Урсулы, в их загородном доме, который был расположен вблизи знаменитой Рублевки. Дом еще не был достроен, но поражал своими размерами и мало уступал особнякам российских знаменитостей.

– Мы тут уже многих на улице знаем, – заявила Урсула. – Публика еще та! Отдельные полагают, что они поднялись. Однако на самом деле они всплыли.

В перерывах юная хозяйка дома вертелась перед громадным зеркалом и рассказывала про молодежную студию Спесицева и непомерно дорогую театральную школу Крачковской, в которых ей удалось позаниматься. Выглядела Урсула стильно: длинная бежевая юбка, коричневая блузка на запах, с ниткой жемчуга на шее, с браслетами, и беленькая сумочка, которая как молния металась за ее телом в такт движениям. Лиза невольно вздыхала и немного завидовала подруге. Но Урсула никогда не кичилась нарядами и не подчеркивала свою исключительность. Минутная женская слабость была мимолетной и вполне естественной. Культ из нее никто не делал.

– Вчера представляешь! Надела новый пуловер, – делилась она впечатлениями, – посмотрела на свое отражение – дура-дурой… Сняла пуловер, вновь взглянула… М-да… Дело не в пуловере…

А под вечер она угощала Лизу сладкими заморскими штучками и пуэром. Пуэр – маслянистый, приятный напиток, был слегка похож на какао, и обладал лёгким ореховым привкусом. Заваривала его Урсула в стеклянном чайнике, взбивала венчиком на батарейках, а подавала в пиалах, при этом смешно, до щелок, растягивая ладошками глаза и кланяясь в китайском стиле.

– Юньнань-Сычуань! – пищала она тонким голосом. – Сколько вам сахара положить?

– Десять или одиннадцать кусочков! И, прошу вас, – не размешивайте, – отвечала Лиза с лучезарной улыбкой. – Ненавижу сладкий.

– Ой! Ой! Мне не жалко. Этим вы нас не обанкротите. Не обольщайтесь. Критику в отношении себя встречаю положительно, но умоляю бревном своим – мне в соринку не колоть. Это все не мое, просто пользуюсь.

Изучая актерское мастерство, они много читали, искали отрывки из прозы, стихотворения, басни, спорили. Отрабатывали домашние задания, ставили этюды, много смеялись. Как тут было обойтись без смеха, если необходимо было показать в действии жизнь кусочка мыла или столовой тряпки, или дворняжки которую не пускают домой, и она скулит, мокнет под дождем, а то, изогнувшись, забравшись под ножки стула совершенно серьезно признаваться в любви.

– А что отец не хочет поучаствовать в твоем поступлении? – как-то осторожно спросила Лиза.

– Нет! – после небольшого раздумья промолвила Урсула. – Я не хочу ему быть обязанной.

– Отчего так!? Он тебя не любит?

– Любит. Конечно, любит, обожает, – спохватилась она. – Я же у него одна! И деньги есть. Но! … В общем! – девушка замолчала собираясь с словами. – Они с мамой на грани развода, и каждый перетягивает меня на свою сторону. Просить отца – занять его позицию, а это предательство по отношению к маме. Уж лучше самой. Как будет.