Григорий Жадько - Провинциалка

– Мама! – произнес мальчик, когда они садились ужинать, – ты же в этом году опять собираешься в Москву?

– Ты же знаешь, – немного виновато ответила мать, поглядывая на сына и разливая большим половником дымящиеся щи с кислой капустой. Капуста была мягкая, с прошлого года, и ее приходилось, тщательно отжимать и вымачивать. Она также нарезала и сложила горкой «Фабричного» хлеба, и тонко-тонко ломтики Звягинского сала. А в конце поставила баночку с домашней горчицей. Горчица была «Вырви глаз» и намазывала ее только она, а сын предпочитал шпик.

– Тогда мы пока не будем покупать велосипед, – миролюбиво, после долгой паузы, предложил мальчик, отводя глаза в сторону. – Уже скоро конец лета, там осень, да и где его нам ставить на зиму?

Мальчик лукавил. Еще не кончился июнь, и лето было впереди. Но в этот раз его маленькая неправда звучала убедительно. Зачем ему захотелось представить, будто лето на исходе и нужда в двухколесном друге почти отпала? Мать обвела взглядом скромное помещение «колясочной». Она как родила, устроилась в управляющую кампанию и Зайчикова, царство ей небесное, сжалилась, дала молодой маме эту крохотную нелегальную жилплощадь. Колясочные в девятиэтажках, ни одного дня после сдачи домов не использовались по прямому назначению, а сразу оборудовались железными дверьми и в них временный приют находили особо ценные дворники, и другие работники ЖЭКа. Был единственный несомненный плюс комнаты – не нужно было платить за нее.

Лиза обняла взлохмаченную голову сына.

– Мы обязательно купим велосипед!! Ты же так хотел. Я обещала.

– Не думай об этом, – обжигаясь щами, аппетитно глотая куски бутерброда, продолжил мальчик. Шпик был отменный, с мягкой шкуркой, опаленной соломой и с розовыми прожилками мяса. – Хотел? Перехотел. Правда, правда. Это совсем не обязательно, я буду пока ездить по очереди с Пашкой Новиковым – он не против, а в Москве тебе деньги пригодятся.

– Как же так сынок! Ты у меня один. Я и так тебя не балую, – немного растерянно промолвила мать, все не решаясь сесть.

– Еще год потерпит, – с напускной бравадой бросил сын. – Мне не в напряг.

– Мой мальчик! Ты уже стал у меня совсем большой!

Она ласково поцеловала его.

– Ну, мам! – взбрыкнув, отстранился он от ее нежностей, – точно тебе говорю. Ты садись, ешь, раз налила. Остынет. За зиму-то мы еще много денег скопим!!!

– Скопим. Обязательно скопим. Куда мы денемся. Ведь мы не транжиры с тобой Ваня.

– Если ты только не поступишь учиться на артистку… … – неуверенно произнес он, раздумывая сделать ли еще один бутерброд. – Я говорю пацанам, а они ржут.

– Правильно смеются, – подтвердила Лиза.

– Ничего не правильно. Просто дураки и все! – разгорячился мальчик. – Ты у меня способная. Ты у меня вот такая!! – мальчик с азартом поднял большой палец вверх. – Из тебя получится самая клевая артистка!!

– Я рада, что ты так думаешь, – согласилась мать, пряча улыбку, в уголках рта.

– У тебя знаешь, какой заряд, сила? Будь здоров. Тебе не будет равных!

– Что-то меня уже звездная болезнь одолевает после твоих слов, – подтрунивая, промолвила Лиза, обернувшись и поправляя волосы перед маленьким зеркалом, сделанным из квадратика зеркального кафеля.

– Опять ты не веришь! Зря смеешься. У нас не мало хороших актрис, актеров, – высокопарно произнес он, – есть просто замечательные, но таких классных как ты точно нигде нет. Успех тебе обеспечен. Ты их там всех порвешь как Тузик грелку!

– Ничего себе! Твои бы речи – да Богу в уши!

– Да-а-а! Ты будешь не просто артисткой, – а великой. Люди не дураки, они уже и сейчас это видят.

– Хм! И кто конкретно?

– Помнишь, на вечере в школе ты читала стихи Бродского и Ахматовой? Почти полчаса и ни разу не запнулась, и весь зал встал, захлопал, провожал тебя стоя.

– Эка невидаль – стихи прочитать, – ухмыльнулась мать. – Так как каждый сможет.

– А вот и не каждый, а тем более с выражением, чтобы мураши по телу пошли… – Ваня задумался, по лицу его пробежала быстрая улыбка. – Я тобой тогда сильно возгордился. А Валентина Степановна сказала мне, что твоя мама как настоящая актриса выступала… Во-от! Она толк в этом знает. Знаешь, как она нас по литературе гоняет!? Зашибись! У нее не «пофилонишь».

Лиза, мимоходом отмечая болтовню сына, убирала посуду. Мысли ушли далеко. С летним отпуском как всегда было трудно. Наслушалась от Гавриловны: «Чумакова! Другого месяца для тебя не существует?! Опять в столицу! Кого это волнует?! Все летом хотят!» Пришлось убеждать, в который раз. Пустить слезу. А что делать?! Она отходчивая, поругает, отчитает и тут же пожалеет. Гавриловна прямая: любит иногда искренне послать на…, чем лицемерно улыбаться. Сама из подъездных уборщиц, при муже алкаше, до начальника ЖЭКа поднялась. Знает не понаслышке, почем фунт лиха и хороших работников умеет ценить. Правда от коллег Лиза за спиной слышала и смешки и бурчание. Чем сильнее ты горишь, тем больший ушат готовят коллеги. «Артистка!!» «Артистка, тоже нашлась!» Но все ее слишком любили, и жалели, чтобы обижаться всерьез.