Алексей Козлов: Лихтенвальд из Сан-Репы. Том 1. В Нусекве

И узрел разгневанный Бог Мардуфа сие, и разверз дыру в небе, и возопил. И возопив, сдул Анцупа и Ездру на берег. И упали они на землю. И озирались кругом. И пошли плодиться и размножаться. И грехами были полны, как сосуд канифолью.

И размножился род их страшно, и всякие люди стали бродить по болотам, вороша гнилую осоку. И тяжко им доставался хлеб и муравьиные яйца. Попросили они Бога Мардуфу помочь им и заступиться за них. И помог им Бог Мардуфа, и истребил всех, кто не спрятался. Но спрятался Анцуп и Ездру камнем укрыл. И вышли они потом и снова размножились, несмотря ни на что ещё сильнее. И дети их были красные, чёрные и жёлтые, в струпьях и цыпках.

И удивился Бог Мардуфа, видя удивление изумлённого Анцупа.

«Почему так?» – спросил он, – Дети твои и Ездры – разные цветом. Почему так? Отчего? Ответь!»

И не ответил ему Анцупа, потому что не знал сего. Но задумался потом и думал год, не просыхая.

Видя, что затомился он, слетели к нему ангелы белые, и отвлекли его от думы. И увидел он ангелов, поймал одного и принёс показать Ездре, а Ездра нянчила дитё в плетёном кульке. И дала она ангела младенцу, и схватил младенец ангела и голову ему откусил и съел.

Бог Мардуфа так разгневался, что громыхать не стал, но бросил камни большие с горы и жёлтых детей придавил всех. И плакали Анцуп и Ездра, а об ангеле забыли.

Видя такие горести, решил Анцуп примириться с Мардуфой и отнёс ему колоду мёда. А в колоде домотканой сонные пчёлы сидели. Открыл Бог Мардуфа колоду и хотел мёд лизать. Но пчёлы проснулись, бросились на него, и язык его искусали. И на год замолчал Бог Мардуфа. И не стал больше Бог Мардуфа дело иметь с Анцупом и Ездрой, потому что не стал.

И там пришёл к нему Сатана, обратившись Плешивым Опоссумом, и совращал его морской рыбой и перепелиными яйцами. Но отбросил он рыбу и перепелиные яйца. И сказал: «У меня есть своя рыба и свои яйца!»

И Сатана пришёл к нему опять в образе человеческом, говоря: «Ты ли не говорил и не вещал, а я вот молчу! Ты ли не обмочился, узрев, а я вот молчу! Или?»

И не выдержал, и кинулся на него Бог Мардуфа, обидевшись на пасынка своего. И раздрал ему покровы и пасть. И бились они день и ночь, и день и ночь, снова день, и снова ночь. И не было никого, кто не ужаснулся бы их виду, и не было никого. И окончив битву и отирая пот, сказал Бог Мардуфа, обидевшись за пасынка своего: «Я ли не Бог Мардуфа, и не я ли поверг врага и не я ли? Или не я?

Тогда воины Салах-Малах-Чох-Аладдина вскочили на верных боевых бегемотов числом до трёхсот двадцати трёх тысяч и, проскакав триста стадий резвым фессалонийским галопом, показались над Ендизонской лощиной в сиянии уходящего восточного солнца. И увидели их враги и обмочились от ужаса. И враги их ополоумели и обмочились. И были мокры. Боевые бегемоты ринулись вниз со скал и передавили всех, кто не хотел сдаться на милость победителей, ибо так повелел Бог Мардуфа. Ибо он так повелел. Ибо так было так!

Атака трёногих коней произвела опустошительное действие в стане одноглазых синкопов. Челюсть Самсона, одолженная им у осла, косила врагов направо и налево, сея смерть и разрушение. Иерехон пал вместе с иерехонской трубой и замолкла труба, и Иерехон пал. И челюсть Самсона пала, и Самсон пал. И город отдали на разграбление, и грабили его все, кому ни лень, тридцать три дня и три ночи.

Один солдат лежал рядом со своей головой и спрашивал всех, где его голова. И не было сказано ему.

И сказано было ему: «Ты, чох! Встань и иди в город! Не лежи тут абы как! Там ты найдёшь жлобов таких же, как ты! И найдя их, скажи им так: «Изюм!» И они узнают тебя! И познай их! Скажи им: «Изюм!» И они. А ты их. Только верь сказанному!

И прилипла голова к телу, и зашевелилось оно.

И возжаждал он города и его соблазнов. И ушёл. И оставил свой дом ради соблазнов сих. Мать и отца своего. Он.

И подошёл он и увидел надпись на стене дома, где звенели китайские горшки: «Здесь был Савл». И возрадовался всем сердцем и узнал радость великую и обмочился струёю.

Итак, сподобившись, начинаем.

Не надо смеяться над сирыми Назареями, повторяющими уроки.

День первый. Первое число. Сначала был Хаос, и тьма над всем миром. И ничего не было вокруг. Квадратный круг. И были только глаза поверх всего. Но тьма ушла и пришёл свет. И родился человек среди других людей. Это всё слова, но так было.

Епус Давин и Хряк Навалия, пророки народа пастухов и негоциантов, наши лучшие друзья по переписке, перед вами. Двое балетно разошлись по сцене с треском в обтянутых цирковых рейтузах. Шак! Шак! Шак! Фа! Люфт! Местечко! Фу!