Сергей Бурдыгин - Повесть о пятой лавочке. Рассказы о нас

– Да не прячьтесь, – прервал его хозяин, – у нас любым гостям рады. Даже русским.

Он посмотрел на Чернова длинно и, улыбаясь, произнес:

– Вы, как я понимаю, новый учитель из Целинного?

– Ага, – ответил почему-то скомкано Чернов. В доме пахло прогоревшим в печи кизяком, на окнах белели чистенькие занавески, – вроде, все как у людей, какой же он мулла-то?

– А я вот, – хозяин словно прочитал его мысли, – тут работаю. И людям служу. Без веры нельзя, так? Без надежды нельзя. Вот Каержан Талгатович приехал, с бедой приехал, как не принять?

С пол-бараном-то оно, конечно, – подумалось Чернову, – с таким подношением отчего не принять?

Подошли к дастархану. Хозяин раскидал по ковру белые голыши-камни, разделил на кучки.

– Будущее смотреть будем, – объяснил.

– Гадать? – Валерий все больше разочаровывался, происходящее казалось ему фарсом, игрой, в которой, как и в любой игре, будут непременно не только победители, но и проигравшие. И жаль было, прямо-таки щемящее жаль учителя Каержана, который барана не пожалел и Звездочку с Черновым в ночную стылую степь погнал, а все, видать, напрасно.

– Зря вы так насупились, – улыбнулся хозяин, – я не шарлатан какой-нибудь. И не мулла, конечно, как они меня называют. Но кое-что могу. Вы пока телевизор в комнате посмотрите, а мы тут с Каержаном Талгатовичем по-своему, по-казахски…

8.

Перед отъездом устроились чаевничать. Вместе с лепешками, сладостями и кусочками соленого, с седоватыми прожилками сыра хозяин выставил и водку. Заметив несколько удивленный взгляд Чернова, как бы оправдался:

– Иногда можно. Если гости.

Каержан Талгатович кивнул согласно:

– И с моим отцом все хорошо будет. Уважаемый Ермек Сатубалдиевич так сказал.

За пол-барана, – подумал Чернов, – я и не такое пообещать могу. Лебедева бы сюда. Вот он бы потом не пожалел красок, описывая это путешествие. Хотя… Когда человеку плохо, за соломинку хватаешься. Найти бы ее еще, когда дна в реке не видать…

Говорили о многом и вроде ни о чем. Разумеется, и политике вспомнили. Хозяин заметил осторожно:

– Смутные времена настают. Думаю, все еще наплачемся.

Чернов вспомнил про справный хозяйский двор и подумал, что если и придется кому-то здесь расстраиваться, то явно не в первую очередь.

Каержан, подобревший от водки и от добрых вестей, легковато улыбнулся:

– Зачем плакать, уважаемый? Жили спокойно, и жить будем. Вот мне плохо стало, я к вам приехал, вы мне помогли. Разве по-другому можно?

Ермек Сатубалдиевич отвечать не стал, поднес ко рту маленькую, самобытно расписанную пиалу. С драконами, что ли? Таких пиал Чернов в Целинном не видел, там все как-то попроще было, победнее. Вообще карасинцы жили небогато. Если у кого и были машины, то, как правило, старенькие уже, скорбно натужные «Москвичи» и даже «Запорожцы». Новенькая «шестерка» стояла в гараже только у Шиханова. А ведь получали-то здешние чабаны явно неплохо, не в пример даже механизаторам и уж тем более – учителям в школе. На что деньги тратили? Ковров в домах много было – вот, пожалуй, и все. Сыр-колбасу из города везли, детям сладости.

Ну, и себе – водку.

Ермек этот вот тоже ею не брезгует. Ставни, правда, на окнах закрыл. И женщин в доме не видно, попрятал он их, что ли? В Целинном на этот счет было подемократичней, женщин за дастархан к гостям пускали, правда, приходилось им за это чай разливать.

А здесь чай разливал хозяин. Неторопливо, степенно.

– Я вот как думаю, – сказал он после некоторого общего молчания, – вот научились говорить: застой, плохо все было. А сейчас лучше?

– Должно быть, – все еще добрел Каержан, – власть вот новая.

– Власть… Как ее не меняй, кто мою душу изменит, твою? Вот ты говоришь – помогаем друг другу. Не все и не всегда. Сами по себе люди жить стали. А у нас ведь как раньше говорили: соседней юрты не видно – жди беды…

Чернов в разговоре участия старался не принимать, неловко было как-то, в гостях все-таки. Но хозяин настоял:

– У нас теперь говорят, что от русских уходить надо. Лучше жить будем. Думаешь, будем?

Валерий пожал плечами, вспомнил Лебедева:

– Нашли виноватых, конечно.

– А у вас разве такого нет? – хозяин даже распаляться начал, всплеснул маленькими ручками, – У вас разве не говорят, что вы нам все отдаете, а себе не оставляете? Разве не говорят, что без нас, дикарей необразованных, легче будет?

Говорят, – подумал Чернов. Лебедев бы сказал, что не без основания.

9.

Домой выехали в самую ночь. На улице заметно подморозило, в сани плюхнулись быстро, быстро их спровадил и мулла – суетливо отпер ворота, почти шепотом бросил что-то на прощанье.