Лариса Гартман - Пасьянс. Современный роман

Несмотря на двадцать первый век и на то, что город стремительно рос, зданию общежития никак не везло со спонсорами – почему-то не находилось желающих вложить деньги в ремонт постройки шестидесятых годов. Жилые комнаты поддерживались в сносном состоянии силами самих студентов, а вот душевые… Описание этого «подземелья», а именно такое название с незапамятных времён прилипло к душевым, было бы уместным поместить в каком-нибудь душераздирающем триллере.

В подвале, за неопределённого цвета скрипучей дверью, начинался длинный узкий коридор, который из недостижимого далека безнадежно пыталась осветить сиротливая лампочка; под ногами шуршал невидимый мусор, и, чтобы не упасть, приходилось иногда упираться ладонью в омерзительно сырую стену. Но и после того, как жильцы, матерясь и проклиная проектировщиков, добредали до спасительной лампочки, их мучения не заканчивались. Коридор резко сворачивал вправо, и до двери душевой необходимо было пройти метров десять в кромешной тьме, ориентируясь (руками!) только на заплесневелые стены. Когда девчонки, а в душ, естественно, ходили чаще они, достигали заветной цели, их встречал ржавый кафель на полу и стенах, тонкие струйки тёплой воды из-под потолка и ничем не выводимый запах хлорки от догнивающих лавочек. Но иногда и это удовольствие становилось недоступным, потому что в душе внезапно гас свет и приходилось пускаться в обратный путь не солоно хлебавши.

Зная о таких студенческих мытарствах, к тому же пребывая в благодушном настроении от ослепительного бабьего лета, тётя Нина позвала Риту к себе в гости – искупаться в ванной.

Отбросив в сторону стеснительность, девушка согласилась. И теперь проворно складывала в пакет чистое бельё, полотенце и прочие банные мелочи – смена тёти Нины закончилась полчаса назад.

Но когда Рита вприпрыжку сбежала по лестнице, она увидела вахтёршу преспокойно сидящей на своём рабочем месте.

– А что, – девушка слегка смутилась, – мы не едем?

– Ты едешь, а мне придётся задержаться до обеда – сменщица попросила подежурить, гости к ней, что ли, нагрянули.

– Нет, мне неудобно, как-нибудь в другой раз, – Рита и мысли не допускала о том, что можно войти одной в квартиру постороннего человека.

Но Нина Константиновна привыкла все проблемы в этой жизни решать сама, она уже всё обдумала, решила и постановила. Её тон не терпел возражений:

– Никаких «неудобно»! Вот ключи, садишься на «пятёрку», сойдёшь на Западной, прямо напротив остановки пятиэтажка с зелёными балконами, второй подъезд, девятнадцатая квартира. Ванную найдёшь, кран открывать умеешь! Соль и пена на полочке. Купайся, отдыхай, жди меня, – поток слов прервать было невозможно, и Рита покорно взяла протянутую ей связку ключей.

Минут через сорок она с безотчётным страхом в душе открывала дверь чужой квартиры. Несмотря на абсолютно чистую совесть, Рита опасалась, что любой проходящий мимо сосед может обвинить её во взломе. Ключи как будто чувствовали неуверенность девушки и никак не хотели поворачиваться в замке. Наконец Рита рассердилась на саму себя – на пару секунд замерла, глубоко вздохнула, совершенно успокоилась, и замок сразу поддался.

Квартиру тёти Нины роскошной назвать было нельзя (да и откуда взяться богатству у вахтёра общежития?), но все вещи здесь каким-то удивительным образом нашли свои родные места – ничего ни убавить, ни прибавить было уже невозможно. Простая крепкая мебель (годов семидесятых, как мысленно прикинула Рита), недорогие ковры на стенах и на жёлтом крашеном полу, ненавязчивый рисунок обоев – от всего этого веяло спокойствием, уютом и постоянством. Пахло чем-то неопределённым, но приятным – в этом доме никогда не водилось ни детей, ни кошек.

Набрав в ванную воды, насыпав ароматной соли и плеснув «Морской пены», девушка погрузилась в неземное блаженство. Если для кого-то купание в ванной стало обычным повседневным делом, то для неё это была подлинная экзотика. Тело наслаждалось своей невесомостью, мечталось легко и безмятежно.

…Вот она, тёплая и ароматная, выходит из ванной. В розовой спальне её ждёт терпкий кофе на низеньком столике… Босые ноги утопают в мягком ковре, тело нежится в пушистом махровом халатике. Бесшумно открывается дверь гостиной, и входит Он – родной, любимый, единственный…

Как ни старалась Рита «разглядеть» лицо любимого, оно оставалось мутным расплывчатым пятном. Фантазия не смогла нарисовать ничего лучшего, чем фигуры киношных супергероев, перекочёвывающих из боевика в боевик, как переходящее красное знамя.