Лариса Гартман - Пасьянс. Современный роман

Вдогонку ей раздался громкий хохот пьяного, довольного произведённым эффектом.

Выйдя обратно на проспект, Рита направилась в сторону автобусной остановки. От непристойного предложения щёки опять пылали, но слово «красавица» приятным теплом легло на сердце. И не важно, что оно прозвучало из уст нетрезвого наглеца – никто никогда так её не называл. Даже не осознавая этого, девушка принялась разглядывать себя в витринах магазинов. Тонированное стекло отражало только силуэт, скрывая стоптанный каблук, поношенную юбку и немодную кофточку. Стройные девчоночьи ноги, грациозная походка, прямая спина, длинная шея – Рита осталась удовлетворена своим отражением и даже чуть выше приподняла подбородок.

В таком отменном настроении приехала в общежитие. Письменные задания на завтра уже сделаны, осталось только прочитать книги, взятые в библиотеке.

На вахте Риту ждало письмо из дома.

Её не насторожило то, что мать взялась за ручку вместо того, чтобы просто позвонить – пожилые люди долго привыкают к техническим новинкам, да и телефона у мамы не было, приходилось каждый раз тревожить соседей и обмениваться новостями в присутствии трёх пар любопытных ушей.

Поднялась в свою комнату, неторопливо выложила из сумки книги, помыла руки и только тогда достала из конверта сложенный вчетверо листок, исчерченный неуверенными мамиными каракулями.

«Милая доченька!

Как здоровье твоё? Как учёба?

На днях мы похоронили Володю, твоего отца. Я не стала сообщать тебе, пропустишь учёбу – учителя станут плохо относиться. Да и денег много надо на дорогу. Ты уж прости меня…».

Письмо упало на пол. Рита уткнулась лицом в ладони и замерла в немом крике. Слёз не было.

Как она смеет?! Как они смеют всё всегда решать за неё?! Где учиться, что носить, хоронить или нет родного отца! Кто давал право распоряжаться её судьбой?! Почему мама, единственная милая мама, считает её безмолвной, бесчувственной вещью?! А отец? Как мог он уходить, не подарив ей за всю жизнь ни капли своей любви, ни крохи своего тепла?! Не нужна. Никому не нужна… Себе не нужна, другим не нужна… Никому…

В таком состоянии и застала её Ольга – соседка по комнате. Влетела, как ароматное облачко. Воздушная, светловолосая, разодетая в пух и прах. Мурлыча что-то под нос, разбросала по спинкам кровати вещи, скинула туфельки, с наслаждением упала на розовое покрывало и только тут взглянула на Риту. Не заметить скорбного выражения лица со сжатыми до синевы губами было невозможно.

– Э, подруга, чего такая кислая? – девушка оторвала голову от подушки и подпёрла её рукой.

Подругами они не были и за месяц учёбы общались исключительно в силу необходимости совместного проживания. Оля училась на платном, могла позволить себе многие вещи, недоступные Рите в самых смелых мечтах. Даже удивительно было, что такая обеспеченная девица попала в общежитие! Рита стеснялась Ольгу – ей было неловко за свою одежду, обувь, причёску без парикмахерских изысков.

Но слова жгли внутри, слова обиды, возмущения, негодования…

И Рита, как на исповеди у священника, обращаясь скорее не к Ольге, а к высшей справедливости, выложила всё, что было на душе.

Улыбка сползла с Олиного лица, на глазах выступили слёзы, она вся как-то сжалась от незнакомого сердцу прикосновения к чужому горю. Из глубины её подсознания всплыли слова утешения, поразительным образом не стёртые сытой жизнью. Она пересела на кровать к Рите, приобняла за плечи, начала говорить что-то почти бессвязное и пустое, но тон её голоса приводил в чувство, успокаивал.

С того дня они на самом деле стали подругами.

Осенняя погода, как обычно, жила по своим особым законам. Или, вернее, не подчинялась никаким законам. Какой-то небесный кудесник решил перед долгой зимой подарить людям ещё парочку погожих дней. А самым восхитительным было то, что случились они на выходные.

Ольга с утра принимала на балконе «солнечную ванну». Закатав штанины спортивных брюк и завернув «под ноль» рукава футболки, развалилась в плетёном кресле (и где она его только достала?!). Временами рассеянно бросала отрешённый взгляд в книгу, которая примостилась в её руках лишь для успокоения совести. Большим старанием в учёбе студентка Смирнова никогда не отличалась.

Рита же собиралась в гости к тёте Нине, и уже надо было поторапливаться.

С вахтёршей тётей Ниной (Ниной Константиновной, как галантно величал её заведующий общежитием) сдружились они сразу. Пожилая женщина, проработавшая на одном месте почти всю свою жизнь, видела насквозь каждого студента. Сама себя она гордо называла «стражем со стажем» и могла безошибочно предсказать, кто из беспокойных жильцов поступит через несколько лет в аспирантуру, а кто с треском «вылетит» из института через месяц. В Рите с первого дня знакомства разглядела она деревенскую девчонку, не избалованную ни сладкой жизнью, ни вниманием мужчин. Ей нравились такие «редкие экземпляры», которые ещё не привыкли жить с камнем за пазухой. Свою симпатию она выражала по матерински просто – пытаясь хоть как-то облегчить несладкую студенческую жизнь девушки. А поводы для этого находились.