Кайркелды Руспаев - Горький аромат фиалок. Роман. Том второй

На том конце провода молчали. Тогда Заманжол подзывал Амину и просил ее поговорить.

– Кто звонит, пап? – спрашивала она.

– Не знаю, наверное – твоя мама, – удрученно отвечал Заманжол.

Амина прикладывала трубку к уху и тут же возвращала – телефон коротко пищал.

– Что за ерунда! – возмущался Заманжол, – Идиотизм какой-то!

И подступал к Балжан, когда та возвращалась домой.

– Это ты все время звонишь? Перестань! Ты уже достала. Не даешь спокойно заниматься с Алтынай. Пойми, мне нельзя отвлекаться. Представь, что будет, если тебя постоянно отвлекать от урока? У меня не менее важные уроки. Если так уж хочется контролировать нас – установи в квартире видеокамеры, а не мучай телефон!

– Да иди ты! – искренне возмущалась та, – Нужны вы мне! Это не я.

– Тогда кто?

– Откуда я знаю!

Однажды Балжан предположила:

– А может, это ее хахаль звонит?

– Какой еще хахаль? – не понял Заманжол.

– Какой-какой! Какой-нибудь. Не думаешь же ты, что у такой крали до тебя не было никого.

– Что значит – «до тебя»?

– А то и значит! – Балжан удостоила его презрительным взглядом и ушла на кухню. А телефон продолжал звонить. Заманжол не мог отключить аппарат – часто звонил Парфенов, справлялся о самочувствии Алтынай, звонили другие специалисты, интересовались успехами, звонила и Балжан, и Амина, – да мало ли кто!

Однажды звонивший осмелился и задал вопрос:

– Извините, я хочу знать, как там Биби?

– Какая еще Биби? Здесь нет никакой Биби! Вы наверно, ошиблись номером.

– Ну, та девушка, что у вас сейчас.

– Алтынай, что ли?

– Значит, вы зовете ее по-своему…

– А кем вы приходитесь ей? – у Заманжола возникло чувство, сродни ревности. Больше всего ему не хотелось, чтобы у Алтынай отыскался кто-нибудь, именно сейчас, когда занятия с ней начали давать первые результаты.

– А… – незнакомец замялся, – Вообще-то никем. Так, знакомый. Я просто хотел узнать, как она там.

– Послушайте, если вы знаете Алтынай, то почему не отозвались, когда искали тех, кто хоть что-либо знает о ней? Может быть, вы причастны к тому, что с нею произошло?

– Нет-нет, я ни в чем не виноват! Я сам не знаю, что с ней. Она исчезла – я ее искал. А потом… потом я узнал… случайно, о том, что ее нашли в вашем городе.

– Хорошо, возможно, все так и было, но почему вы не откликнулись?

Трубка молчала.

– Вы струсили? Я прав?

Заманжол понял, что собеседник и вправду не знает, что произошло с Алтынай.

– Ладно, – сказал он мягче, – Я вам верю. Теперь скажите, знаете ли вы кого-нибудь из ее родственников? Откуда она? Где раньше жила?

На другом конце провода молчали. Заманжол понял, что там не сразу переварят град его вопросов. Тогда он предложил:

– Знаете что. Давайте встретимся и поговорим, у меня к вам много вопросов.

– Нет, я не могу с вами встретиться. Да я сам знаю немного. Мы с Биби познакомились в другом городе. Мы встречались два-три раза, после чего она исчезла. Она не любила рассказывать о себе – говорила, что не помнит, откуда она и кто, что имя Биби ей дали ее «сестры и братья». Она состоит в «Свидетелях какого-то дня», это вроде секта такая. Когда она пропала, я хотел найти этих сектантов, но их уже не оказалось в нашем городе. Я подумал, что, возможно, она уехала вместе с ними, если только ее не принесли в жертву…

– В жертву? – не понял Заманжол, – Как это?

– Ну, совершили жертвоприношение, – разъяснил незнакомец, – От этих сектантов можно ожидать всего.

– Хорошо, – сказал Заманжол, – Я готов поверить в это, – у меня самого еще невероятнее история, связанная с ней. Но это неважно. Что вы хотите теперь от нее?

– Ничего, – отвечал грустно звонивший, – Просто хотел узнать, что с ней, как ей живется.

– С ней все отлично, – заверил Заманжол, – Мы с женой педагоги, занимаемся с ней плотно, и думаем, что Алтынай быстро восстановится. Во всяком случае, уже есть определенные сдвиги. Я понимаю, вы… – Заманжол замялся, не зная, какое слово подобрать, – что вы неравнодушны к Алтынай, но, прошу, не звоните больше, не мешайте нам.

Незнакомец попытался вставить слово, но Заманжол не дал.

– Нет, не надо, – отверг он просьбу собеседника, – Лучше не надо. Она вас все равно не узнает. Она как бы заново родилась и заново всему обучается. Алтынай сейчас как младенец, у нее чистый мозг, абсолютно чистое сознание. Я серьезно занимаюсь с ней и надеюсь, что сумею обучить ее всему. Да, можете время от времени звонить, справляться о ее самочувствии. Я не против, лишь бы не играли больше в молчанку.