Сергей Кириченко: Сновидец. Когда сон становится явью

И вот я лежу среди убитых солдат противника. Из ран хлещет кровь, а они смотрят на меня мертвыми глазами, и словно спрашивают: «За что?» За что дрался ты, и за что погибли мы? Давай, умирай и ты, а то лежишь тут ни жив ни мертв. Я потерял сознание. В госпитале меня подлатали, но путь на войну для меня был закрыт. Меня списали. И вот я как ненужный хлам, брошенный под ноги мирных жителей. Мне очень не хватало звуков войны, но я привык. Глядя на все, что творится вокруг, я все чаще вспоминал те мертвые глаза и застывший в них вопрос. А, действительно, за что я дрался? Знаешь, кто был тот «счастливчик»? Наркоторговец! Он травил детей, благополучие которых я защищал! Неужели все было зря? Выходит, я убивал не тех? Враги все это время были за моей спиной? Все зря. Годы потеряны. Нет ни семьи, ни здоровья. Я пытался, создать семью. Но какая женщина сможет вытерпеть крики по ночам? И еще я вдруг осознал, что просто не умею любить. Оказалось, что надо говорить ласковые слова, подбирать нужную интонацию, целовать… А я не умею. И учиться уже поздно. Вот тогда я не выдержал. Зачем они меня спасли? Лучше бы я умер там…

– В чем разница между той войной и этой?

– Эта правильнее! Там мою ненависть к врагу подпитывали искусственно. Здесь она бьёт ключом сама по себе. Я все вижу сам.

Они свернули во двор. Пройдя арку, спустились вниз по лестнице, ведущей в сквер. Справа находился небольшой ночной магазин.

– Не помешаю? – окликнул их знакомый голос. В дверях магазина стоял Писатель. Под мышкой он держал коробку сока, в руке бутылку водки с тремя пластиковыми стаканчиками на горлышке.

Мужчина вопросительно посмотрел на Искателя, на что тот неуверенно пожал плечами.

– А давай! Чего уж! Вечер сегодня какой, а? Погода так и шепчет! Может к речке? – возражений не последовало. Они спустились на берег реки, где кем-то из старой шпалы и нескольких кирпичей была построена лавочка.

Убийца сел между Искателем и Писателем. Писатель открыл бутылку.

– И вот я понимаю, что ничего изменить не могу, а дороги назад нет! Нельзя! Нельзя завязать за один день! Я слишком долго вдыхал запах крови, чтобы вот так просто взять, и отказаться от него. Каждый день, подобен волку. Он сер и жесток. Жесток, своей агрессией и безразличием.

– Это как? – Писатель передал стакан Убийце.

– А вот так! Идут двое на встречу друг другу. Они не знакомы, у них нет поводов для конфликта, но они ненавидят друг друга. И в тот момент, когда они встречаются, напряжение достигает такой силы, что задень один другого, и они сцепятся словно дикие звери! Это жестокость и агрессия. Но тут на дорогу выходит третий. Видит как те двое мутузят друг друга, барахтаясь в пыли. И знаете, что он делает? Ничего! Уходит, словно не видит происходящего! Хорошо если просто уйдет, а может и порадоваться. И даже заснять драку на мобильный, как это сейчас модно. Это жестокость и безразличие. Всего один пример, а их тысячи!

Они выпили, по очереди запив томатным соком.

– Я встречал одного военного. Война его тоже не пощадила, но убийцей он не стал. В нем живет память о погибших товарищах, и омрачать ее кровь было бы глупо, – ответил Писатель.

– Ты говоришь так, словно мои жертвы были не виновны. Пойми, я не убиваю кого попало, прежде чем вынести смертный приговор, я провожу собственное расследование. Конечно, сейчас вы начнете мне говорить, что я возомнил себя богом, что это неправильно! А мне плевать! Я делаю то, что должен! Если отдать их в руки правосудия, ничем хорошим это не закончится. Дай им шанс, и они будут творить зло снова. – Убийца замолчал. От воды поднимался молочного цвета пар, и где-то на другом берегу то и дело вскрикивала какая-то птица. Небо светлело.

Так же, как менялось небо, менялся и Убийца. Теперь он вовсе не был похож на рьяного борца за справедливость. Плечи опустились вниз, спина сгорбилась. Усыпанное морщинами лицо стало худым и болезненно серым. Под глазами появились фиолетового цвета круги. Казалось, он постарел за одно мгновение или испытал сильнейшую боль.

– Что с вами? Вам плохо? – обратился к нему Искатель, первым заметивший перемены.

– Нет, – сухо ответил Убийца. – Просто наступило утро. Днем я такой же, как все. Слабый и безоружный, слесарь ЖЭКа. Обычный человек, живущий в тине повседневности. Все меняется с приходом ночи. Слесарь засыпает, и просыпается Мститель. И меня совсем не мучит совесть. Вот такая двойная жизнь, – мужчина улыбнулся.

Они ушли молча, оставив его в одиночестве любоваться тихим течением реки.