Алина Николевская - Прозорливый идиот, или Ложимся во мрак

Она говорила и говорила, явно не догадываясь о моей культурной отсталости, – многие из ею названных имён я слышал впервые. Зато несомненно чувствуя, что мой интерес к ней возрастает с каждой минутой. Немного, правда, холодил эмоции её янтарный кошачий взор, непроницаемый как у сфинкса, зато рот сулил такую полноту чувственного общения, что я несколько раз поймал себя на том, что облизываюсь.

Мы были бы с ней счастливы, по крайней мере, ближайшей ночью точно, если бы мой взгляд не упал на танцующего Влада, в движениях которого было что-то от чемпиона-теннисиста из любителей – разболтанность и грация одновременно. Вернее, на его партнёршу – стройную, изящную девушку с кожей такой опаловой прозрачности, что на виске каждая жилка представала глазу бьющейся, живой и трепетной. Голубоглазая и светловолосая – эта девушка была сокрушительно красива и чертовски соблазнительна – под чёрным бархатом платья чудных естественных очертаний грудь взывала не зрению, а прямо к осязанию.

Влад в этом зале, безусловно, был королём, его партнёрша – принцессой, а я…. я внезапно почувствовал себя конюхом, которому каким-то чудом удалось заполучить на вечерок хорошенькую камеристку.

Самое удивительное, что и Лорилин вдруг словно прозрела, поразившись обывательской невзрачности моего облика. Отстранившись, она окинула меня критическим взглядом, после чего произнесла:

– Ты классный, но тебе надо серьёзно поработать над своим готическим имиджем.

– Надо, – согласился я. И чмокнув её в знак признательности в щёку, поплёлся к своему столику, за которым уже сидел Влад.

– Выпьем?

– Выпьем.

– Знаешь за что?

– За что?

– За красоту, Прозо. В любом отдельно взятом миге бытия есть своя красота. Юный принц в бархатном камзоле, играющий с королевой в её прекрасных покоях в шахматы, со временем может превратиться в Педро Свирепого или Чарльза Безумного, но момент красоты остаётся.

Мы выпили. И я спросил:

– А кто она, эта принцесса, с которой ты танцевал?

– А, – он улыбнулся своей вампирской улыбкой. – Еву невозможно не заметить. Натуральная блондинка с нежной как у ангела кожей и божественной фигурой. Живёт и учится в Москве, хотя весь земной шар к её услугам. Финансовые возможности её отца в этом смысле неограниченны. Кто-то вбил ей в голову, что русская актёрская школа лучшая в мире, и она учится здесь в театральном училище, на мой взгляд, совершая ошибку.

Я поднял брови.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что the Best of the Best в современном художественном мире – англичане. Британское кино, британская актёрская школа, британский дизайн и, разумеется, британское образование – это знак больше, чем качества. Это знак отличия. А Лондон! Это же необыкновенный город, в котором, как писал Питер Акройд – «новое даёт защиту старому, старое оберегает новое, а в самом факте их единения заключен секрет, сияющий сквозь время».

– А имя Ева – её настоящее? – вернул я разговор в нужное мне русло.

– Думаю, нет. Думаю, что у всех, кто в данный момент здесь находится, имена не такие, какие им были даны при рождении. Считай это феноменом готической инициации, который собственно феноменом не является, так как присущ большинству современных молодёжных субкультур. Вот деньги её отца очень даже настоящие. И он так любит свою дочь, что снизил нам плату за аренду этого помещения до смехотворной цифры в десять долларов за один квадратный метр в год.

– А кто у неё отец?

– О, – Влад снова наполнил бокалы. – Это человек, можно сказать, легендарный. Два покушения за три года. Первый раз машину, кажется «мерседес», взорвали на Садовом кольце рядом с институтом имени Склифосовского, куда его отнесли умирать. Но он не только не умер, но и вернулся на прежнее место работы – в мэрию, где снова принялся отвечать за свой блок вопросов, связанных с городской недвижимостью. Те, кто считали, что он должен просто ответить, не успокоились. И осуществили в районе Триумфальной арки операцию, сходную с военной – с блокированием машин, взрывами, стрельбой, убийством охранников и прочими ужасами. Но наш отчаянный московский чиновник снова уцелел – раненый, чуть ли не ползком добрался до ближайшего магазина, оказавшегося булочной, приказал перепуганным продавщицам забаррикадировать дверь, вызвал милицию и дождался её приезда. Снова больница, снова длительное лечение и, представь, – снова возвращение на работу в мэрию. Ты, кстати, не можешь не знать об этой истории. И в газетах писали, и в интернете об этом было, и по телевизору…