Виктория Ближевская - Спокойных дней не будет. Книга I. Не в этой жизни

Толстая книжка в самодельном переплете лежала корешком к кровати, и Илье удалось прочесть кривовато наклеенное имя автора. Генри Миллер.

– Это «Тропик Рака». Одна из самых скандальных книг двадцатого века. – Девушка раскрыла грубый переплет и несколько секунд водила пальцем над строчками, словно искала и не находила опровержение сложившейся репутации романа. – Тебе такое не понравится.

Ее самоуверенное заключение напомнило Илье, что он почти ничего не знает о выросшей Соне. Чем она живет изо дня в день? Что читает? С кем дружит за пределами дома?

– Что там? Грязь и наркотики?

– Как тебе сказать, – уклонилась от ответа вчерашняя школьница и опустила голову.

– Черт возьми, Софья, где ты берешь такую мерзость?! И куда смотрит Роза? В доме пылится целая библиотека, а ты читаешь черт знает что! – Илья выдернул книгу из Сониных пальцев и швырнул об пол, вымещая на гадкой книжонке свою тоску и бессилие. – Если я еще раз увижу!..

– Это всего лишь чужие мысли на бумаге! – Соня рванулась, чтобы поднять раскрывшийся при падении «Тропик Рака». – Дикарь! Тебя в детстве не учили обращаться с книгами?!

– Замолчи!

Он попытался вразумить ее строгим окриком, но натолкнулся на отчаянное сопротивление взбунтовавшейся девчонки и живо представил, как на шум сбегутся домочадцы, и бог весть что подумают, обнаружив его в Сониной кровати.

– Разве книга виновата?

– Перестань орать, как на пожаре!

– Если ты зол на меня, так и скажи! Не надо вымещать раздражение на моих вещах!

– При чем тут твои вещи!

– Думаешь, я не понимаю? Ты взбесился, потому что испугался правды! Потому что не смеешь…

С лицом разъяренной фурии она оттолкнула его и не закончила фразу, но он прекрасно понял, о чем речь.

– Заткнись, я сказал!

В последний миг он еле сдержался, чтобы не влепить ей отрезвляющую пощечину. Но Соня, верно угадавшая его порыв, отшатнулась и инстинктивно закрылась локтем.

– Ты не посмеешь ударить меня! Убирайся!

– Ты мне приказываешь?

– Тогда я уйду сама!

Она подтянула вверх сползающую с груди сорочку и попыталась сбежать с поля битвы. Но он не мог позволить ей разнести скандал по дому.

– Софья, остановись!

Злость на девчонку, рискнувшую помериться с ним силой, полыхнула, как костер на ветру. Позабыв о последствиях, Илья бросил невесомое тело на середину кровати и подмял под себя.

– Убирайся! Не трогай! – Она забилась, как птица в силке, и в следующий миг запричитала: – Пусти! Мне больно.

Он с запозданием осознал, что в пылу борьбы оказался в непозволительной близости. И, неотвратимо погружаясь в грозовую глубину ее глаз, в следующую минуту утратил контроль, прижался губами к губам, принялся целовать ее ресницы, виски, щеки, не желая вспоминать, что назад дороги не будет, что каждое прикосновение становится непоправимым. И когда нетерпеливые пальцы потянули вниз эфемерную ткань, и поцелуи спустились по выгнутой шее к плечу, Соня испугалась, зашептала запоздалое «нет, что ты!», но в следующую минуту прижала к себе его голову и закрыла глаза, следуя за соловьиным безумием ночи. Она трепетала, как листья под ветром, и он словно наяву попал в свой сон, где всегда был осторожным, первым и единственным, тем самым, о ком она мечтала и кого станет любить и желать всегда. Сквозь марево страсти до него доносился ее шепот.

– Милый мой, любимый, чего ты ждешь!..

Его руки все еще комкали красный шелк, но осознание неизбежного краха прорывалось сквозь сплошную огненную пелену и медленно возвращало в тишину уснувшего дома.

– Возьми меня, – молила Соня, и Илья в смятении замер над ней, как хищная птица перед стремительным падением с высоты.

Магия ночи раскололась надвое и исчезла с первым лучом солнца, проникшего сквозь щель в шторах. «Не сегодня, – насмешливо хихикнул жестокий бес. – Ты ведь чуть не сделал это!» Мужчина зажмурился, ослепленный болью в груди, и краем одеяла прикрыл Сонину наготу.

– Илья?..

– Я не могу. Мы не можем.

«Но стоит ей только попросить, просто обнять, и ты снова окажешься на пороге своего рая. Или ада?» Илья отодвинулся и в бессильной злобе на себя и на весь мир стиснул кулаки.

– Бедный мой! – Она вернула сорочку на место и протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, но не посмела и только посмотрела с горечью и сожалением. – Я столько раз представляла, что ты не мой брат. Что однажды ты придешь и станешь меня ласкать и целовать, как сейчас. – Он сжался, не желая снова отдаться во власть ее голоса и дать волю чувствам и рукам. – Что бы ни случилось, я буду тебя любить. И если когда-нибудь мне встретится мужчина, похожий на тебя…