Галина Болтрамун: Храм

Философ не отвечал. Лишь слабая пульсация на усталом лице старика позволила Арри заключить, что его слушали. Надвигался вечер. Нежное солнце прошлось обмякшими лучами по головам собеседников, по вершинам холмов, подмалевало причудливыми зигзагами пруды и последним багряным пятном качнулось на краю небосвода. Два утомленных мыслителя тонули в голубой эмульсии сумерек. Мог ли кто-нибудь так интенсивно, всеми фибрами натуры поглощать чарующие выплески лета, как эти иссохшие от абстрагирований, неполнокровные представители своего рода?..

Подступавшая отовсюду прохлада постепенно отрезвила обоих.

– Уже стемнело, – заметил ученый. Новые нотки явно сквозили в его голосе.

Молодой человек вдохнул всей грудью и вымолвил со смущением:

– Кажется, я слишком много говорил.

Преподаватель мудрости впервые улыбнулся, морщины на его лбу перестали сбиваться в пучки, взгляд заполнился пустотой, которая разбавила горечь.

– Как бы там ни было, беседа наша уже прервана, и я боюсь, что навсегда. Хотя это уже не столь важно. Максимы самостояния, до сих пор лишь смутно витавшие, активируются в моем мозгу с негаданной четкостью. Вы правы, тот прозорливый служитель не отверг меня, он анализировал мое положение со своей высоты. Я был слишком горд и обижен, ведь я ожидал простого объяснения, немедленной помощи, а мне дали понять, что помощь может прийти только изнутри моей самости, преобразуя навеянные обстановкой желания, обесценивая их и упраздняя… Все мои бедствия и неудачи – уже в прошлом, лишь последняя утрата еще буравит краешек сердца, хотя уже приглушенно. Это вы, дорогой принц. Очень скоро внедряющийся в меня холод нейтрализует боль и растворится в покое. В покое уже не будет холода…

Учитель коснулся плеча любимого ученика.

– Пойдемте, все уже высказано.

– И мне представляется, что не зря.

– Вам правильно кажется, Арри.

Они побрели домой, старость и юность, отстранявшиеся друг от друга и чем-то вовеки связанные, сообщники-противники, разошедшиеся друзья, принявшие разлуку как новую ступень понимания.

Вскоре после незабвенного свидания Арри узнал, почему ему никто не докучает и он почти полностью предоставлен себе. События развивались так, что весь двор был поглощен ошеломляющей новостью. Из отдаленной провинции пришло уведомление о том, что она намеревается отделиться и стать независимым княжеством. Содержание депеши сводилось к следующему: обитатели провинции Прадос не желают поклоняться главному Богу империи, Богу без имени и облика, который не отвечает никаким канонам богословия. Надменные жрецы ослепляющего Храма притязают на верховенство, тщательно скрывая обряды своей религии. Их манеры и язык – ненормальные, и неведомо, чем они занимаются, отгородившись от общества и державных инстанций. Правящие круги Прадоса по требованию всего народа должны возвратить прежнее величие местным древним богам и защитить родные края от пагубного влияния возгордившейся твердыни. Благочестивые жители области ратуют за суверенность, чтобы чужой идол не маячил над священным наследием предков. Владыка Прадоса просит его величество короля назначить день обсуждения назревших проблем и надеется на благоприятный исход дела в пользу всего населения провинции.

Королевские чиновники с полным на то основанием ответили, что никакого повода для волнения у Прадоса нет. Храм Верховного Бога – непревзойденное достижение архитектуры, объект номер один в мире. Он служит благосостоянию всех граждан империи, в том числе и обитателей провинции, принося огромные доходы, а также является символом государства, его непреходящей славой. Иноземные зодчие, воздвигшие Храм, были первыми его служителями, и именно они раз и навсегда определили способ существования обители. Мастера, сотворившие невозможное, имели на это право. Однако учрежденные ими порядки и законы дальше святилища никуда не распространялись, никому не приходило в голову принимать всерьез теоретического и невнятного Верховного Бога. Не только в многочисленных землях монархии, но и в самой столице люди поклоняются древним, испытанным богам, отправляя, как положено, вековые ритуалы. Нескончаемые толпы любопытствующих стекаются в город, чтобы в первый или очередной раз восхититься чудным сооружением и при случае вкусить неудобоваримой риторики служителей. Однако речи адептов туманной религии ни в ком не поколебали веру в старых почитаемых богов, жертвенники в капищах курятся, как прежде. Все знаменитое обрастает легендами и вымыслами, не избежал этого и Храм, и зачастую разносимые о нем небылицы носят смехотворный характер. Трезвые же политики должны руководствоваться очевидными фактами. А факты таковы, что со дня основания обители ни один слуга Верховного Бога не был замечен в чем-либо предосудительном, никогда в их среде не разразился скандал, никто из них не посягал ни на мирскую власть, ни на мирской престиж. Даже выступая перед публикой, они говорят как бы сами с собой. По всей видимости, сакральному объекту такого рода требуются именно такие адепты. И если судить честно, то это они постоянно подвергаются нападкам жрецов, ученых и всех неугомонных, которые пытаются разоблачить их и их божество. Сами же служители никогда не выказывали враждебности к народным верованиям и никого не чернили, они не претендуют ни на что, кроме служения своей идее. Ни один гражданин империи не имеет никаких обязательств по отношению к Верховному Богу или его Храму. Жителям провинции Прадос предоставлена полная свобода, и они могут беспрепятственно молиться своим богам и приносить им дары, как повелевают местные обычаи.