Сергей Чуев - Настоящее лето Димки Бобрикова. Повесть

Дед Петька, ее муж, умер уже несколько лет назад, но в памяти осталось несколько штрихов. Он лихо мотался на мотоцикле с коляской по деревне, развеивая степную пылюку. Бывало, где-то накашивал целую мотоциклетную люльку гороховой ботвы, собирал нас, пацанов, на лавочке перед своим домом, и мы часами выбирали зеленые стручки с нежными молодыми горошинами. Оставшуюся траву относили корове. А еще как-то дед Петька, пьяненький, купил в сельском магазине целый ящик мороженого, которое привозили не каждый день. Пока довез коробку до дома, замороженная сладость поплыла, расквасив вафельные стаканчики. Мы пацанячьей стаей пожирали этот подарок судьбы, пока хмельной дед, опираясь на забор, покуривал свою дымящуюся «Приму», а баба Люся, получив от мужа из ящика пяток стаканчиков с растаявшей молочной жижицей, умиленно улыбалась, смотря на нас.

– Пусть детвора хоть сладкого поест, – говорил дед Петька, щурясь то ли от солнца, то ли от щемящих мыслей.

Потом он заболел и пропал с наших глаз, пролежал в больнице несколько недель и умер. После скромных деревенских похорон баба Люся стала еще тише. Корову она продала по весне, когда закончились корма, заготовленные дедом. Сил держать ее в одиночку не было, да и смысла, наверное, тоже. Куда ж это молоко девать-то?

У бабы Люси мы просили деревянную лодку, чтобы съездить на рыбалку, и нам она никогда не отказывала. Наши деды рыбаками не были. А бабе Люсе мы приносили рыбу, если она ловилась, вместо благодарности. Ей пригодится. Нам-то эта рыба была не нужна, хоть и важно наловить побольше! Но тут и бабы Люси не стало. Умерла она по весне, пережив мужа на пару лет. Мне Витька рассказывал, что на похоронах родственников было совсем мало, в основном местные. Так не стало доброй соседки, и нет больше пирожков и халвы, а теперь еще и нашей тютины. Да и лавочка у забора в какой-то момент исчезла. Говорят, что ее дед Пашка Клоп раскурочил 9 9 Раскурочить (разг.) – разбить, разломать. и попилил на дрова. Еще и из шланга теперь поливают.

Стояла обеденная жара. Распаленная земля немощно растрескивалась под солнечным пеклом, прося дождевой влаги. Был июль, время уборки урожая.

– Вот гадина! Это же наша тютина! Неужели жалко ей?! Там вся земля черная – все усыпано. Куры с гусями жрут! А нам нельзя! – возмущался Витька. – Небось самогон из тютины решили гнать, крохоборы!

Мы сидели на перевернутой лодке деда Петьки в камышах у прокошенного рыбацкого прохода к реке, сильно заросшего молодыми побегами. Ветер шумно волновал зеленую упругую камышовую массу. На жаре одежда уже почти просохла. Витька грыз один стебелек пастушьей сумки и обдирал следующий от тоненьких ножек с треугольными приплюснутыми наконечниками.

– Поехали завтра с Наташкой и Катькой на лодке прокатимся! На тот берег! Там, говорят, раков уйма. Берег высокий, и в нем нор море! Прям одна на одной!

– Я в норах не люблю ловить. Змею можно вытащить, – засомневался я. Но сама идея была то что надо.

Катька была ровесницей Витьки, на год старше меня, веселой и разбитной. Мне кажется, что лишние килограммы у человека придают их обладателям оптимизма и самоиронии, которыми они пытаются замазать свою ранимость, уязвимость и неуверенность. Никаких чувств, кроме товарищеских, вечно гогочущая Катька у меня не вызывала, не то что ее младшая сестра Наташа. Худенькая, небольшого роста, со светлыми глазами и русым хвостиком или двумя, по бокам. Мне она очень нравилась.

С сестрами мы давно дружили. Деревня небольшая, и познакомиться со всеми было несложно. Дворы наших бабушек были недалеко. Кстати, увидел впервые Наташку я года четыре назад. В деревню она приехала на автобусе со своей мамой и стояла на остановке у сельпо в белом платьице с бантиками. А я уже казался себе взрослым, почти окончил начальную школу и перешел в третий класс. И мне было очень надо, чтобы она обратила на меня внимание. Мы стояли около магазина с Витькой и ждали, когда привезут горячий колхозный хлеб. Ничего лучше в тот момент я не придумал, как запрыгнуть на Витьку, заорать «Вези меня, моя кобыла!» и хрястнуть 10 10 Хрястнуть (разг.) – треснуть, хлопнуть, ударить. его ногой по заднице. Тот заорал и попытался меня скинуть со спины, а я уцепился, как обезьяна, за его шею и поглядывал на девочку. Она равнодушно смотрела куда-то в сторону, и ей происходящее было безразлично. А вот ее мама решила вмешаться.

– Мальчик в белой рубашке, а ну прекращай хулиганить! – строго сказала она.