Светлана Рассказова - Нелитературное повествование юной пенсионерки. Искорки памяти

Софийский и Владимирский соборы я запомнила на всю жизнь. Красота душевная и доступная для восприятия! Особого трепета не чувствовала – мала была. Но росписи очень нравились, не хуже, чем в детских книжках: яркие, крупные и понятные…

Вот Боженька благословляет всех!

Вот красивая тётенька протягивает ребёночка людям!

Перед самой пенсией довелось побывать за границей и увидеть их соборы. Они другие, более величественные и сложные по архитектуре. Всю картинку видишь сразу, как войдёшь. Просторный зал, мозаичные окна, мраморные полы, всё блестит и сверкает, несмотря на полумрак. Почему-то отвлекают скамейки, хотя понятно – это очень удобно. Видимо терпение нашего народа воспитывалось необходимостью отстоять на ногах церковную службу несколько раз в день…

У Владимирского собора в ту пору для публики проводились открытые антирелигиозные диспуты. С одной стороны церковный иерарх, по другую сторону какой-нибудь партиец. Якобы доказывали друг другу, что или кто есть, а чего нет. Всё было под контролем, как хорошо отрепетированный спектакль. Но окружающая толпа слушала их с интересом. И старая с малой, постояв рядом с такими умными людьми, шли по своим делам, слегка засомневавшись – так Он есть или нет?

Будучи старше я спросила бабушку:

– Баа! А Бог есть? Нам в школе объясняли, что люди произошли от обезьян, и Бога не существует.

– Не знаю, Варя! Когда мне плохо, то молюсь и прошу у Него помощи. Маленькой очень Бога боялась. Так боялась, что когда тяжело заболела, то батюшка пообещал взять грех на себя, чтобы уговорить меня кушать молоко и масло в пост.

– А помнишь, как однажды мы с тобой были в церкви, и ты попросила батюшку помочь мне поправиться? Так он велел поднять конфетку, лежащую у его ног, и её съесть. Я видела, что он нарочно ту конфетку подбросил, а сказал, что это дар Божий.

– Не сомневайся. Это от Бога! Только через руки священника, – убедила бабушка.

***

В первый класс меня отправили учиться в интернат. Бабушка опять разжалобила тётенек от опеки, перед кем-то горько поплакала, а кого чужие слёзы не трогали – одарила конфетками и направление в это заведение мы получили.

Интернат только что открылся. Всё там было новое, пахнущее краской. Для детей хорошая добротная одежда, завтраки с докторской колбаской, приятные и умные учителя.

Осенью выдавали новые пальто. Ребят вызывали по очереди в кабинет коменданта, где воспитательница обряжала всех с учётом роста и размера.

– Нравится? – спросила она, примерив на меня красное пальто.

– Нет! Мне нравится вон то – морского цвета, что у вас на шкафу лежит, – заприметила его сразу, как вошла.

– Ишь, какая глазастая! – изумились взрослые, но пальто не пожалели, отдали.

Хорошо отучившись год, я получила «Похвальный лист», но отнеслась к этому спокойно, потому что в жизни случилось более важное событие!

Как-то ещё весной позвали меня с перемены в класс. Возле учительницы стояли молодые мужчина и женщина.

– Варя, ты знаешь, кто это? – спросила учительница.

– Нет, – пожала я плечами.

– Это твоя мама и твой папа…

Незнакомый мужчина подал мне маленький кулёк с конфетами, но благодарной реакции не последовало. Никакой! Мне было восемь лет, любила бабушку, помнила с детства только её, и в душу закралась тревога…

Оказывается, мать сумела устроить личную жизнь, и у меня был не только отчим, но и сводные брат с сестрой, о которых до сих пор ничего не знала.

В Киев родители со своими двумя детьми приехали в надежде здесь прижиться… Но не получилось! Идти на завод или стройку – не было прописки, да и жильё найти большой семье в столичном городе непросто. Потому молодые, гордые, очень независимые по натуре родственники завербовались на Алтай.

Погостив месяц, они уезжали на целину. Пора было мне с ними прощаться…

На вокзале, перед отходом поезда, я вдруг дёрнулась, закричала, заплакала и потянулась к матери. Все решили, что пора девочке воссоединиться с семьёй. Видимо тяга каждого ребёнка к своей родительнице существует на генном уровне. В мозгу срабатывает такое, что, не видя мать годами и её не помня, в ней имелась нужда.

Родные уехали, я на лето осталась…

А осенью повезла меня бабушка к новой семье.

Тащились на поезде очень долго. Считай, через всю страну! Везли ведро мочёных яблок, ещё каких—то гостинцев.

В вагоне – полно орущей молодёжи: комсомольцы и бывшие зэки, но все ехали поднимать целину. Кто-то пытался устроиться в жизни, кто-то искал лучшей доли и более сытного дома, кто—то хотел спрятаться подальше, а кто—то повстречать свою судьбу. Не до романтики… Это в фильмах красивые и сытые москвичи бросают благоустроенные квартиры и мчатся за тайгой и туманом… Съездить, конечно, можно! И за тайгой, и за туманом, если есть куда вернуться.