Александр Мануйлов - Посторонние

Дождь лупил по стеклу все утро. Случалось, он становился частью сна, его сопровождением, но чаще заставлял лежать с закрытыми глазами и слушать, как капли отлетают от железного подоконника и падают вниз. Сумбурные отрывки вчерашних разговоров и ночных воспоминаний ложились неровным слоем на мысли о новом дне. Стряхнуть дремоту помог звонок телефона, оставленного так далеко от кровати, что нужно было непременно встать, оглядеться, прежде чем пойти на звук мелодии, найти маленький пластмассовый предмет, похожий на странную детскую игрушку, имитирующую общение. Разговор получился коротким, старательно сдержанным, именно таким, каким и должен быть разговор между тобой и клиентом, который пытается отказаться так, чтобы ты сохранил чувство собственной исключительности и значимости, был готов и в следующий раз работать на него. Все это вместилось в несколько предложений, отнявших пару минут, которые кажутся вечностью в один из таких дней: сильный дождь совпадает с отказом, жажда гонит к чайнику, но он оказывается пуст – как холодильник и все, что попадается под руку. Предметы будто нарочно пытаются играть с тобой в игру, ты проигрываешь, но нарастающая досада заставляет идти дальше, убеждаться в том, что усилия всегда напрасны. Результат остается где-то посередине между тем, что уже есть в руках, и тем, что навсегда останется в голове в виде мечты или легкой иронии.

Ты медленно опустишься на еще теплую кровать и задумаешься. Насыщенное время вновь сменится вялым ощущением бессмысленности всего того, чем ты занимался вчера и будешь заниматься завтра. Лишь назойливый голод нарушает границу бездействия и необходимости действовать, вылезать наружу из уютного кокона наблюдателя, ленивого взгляда на вещи и людей, перестающих удивлять. Восторг от невероятных происшествий, в которые можешь попасть только ты, остается где-то позади, теряется в том возрасте, когда все законы терпят крах: мосты разводят раньше времени, и ты не можешь попасть на другой берег, поезд едет в обратную сторону, маршрут на карте приводит в одно и то же место, но убежденность, что все будет хорошо, ничего ужасного не случится, сохраняется внутри и охватывает каждый раз, когда появляется ощущение свободы – приближения неожиданного и незнакомого. Теперь ты сидишь и смотришь на постепенно запотевающее окно, размывшее контуры дома напротив. Собравшись с мыслями, ты обдаешь водой лицо, вытираешь его старым махровым полотенцем и поддаешься чувству голода, который постепенно превращался в сумасшествие. Из старых запасов ты варишь макароны и выливаешь из банки остатки соуса, плавно растекшегося по тарелке. Неожиданно быстро ты чувствуешь сытость, преждевременную и непрочную, когда большая часть еды остается на тарелке, а пар продолжает струиться в воздухе, но кусок уже не лезет в горло. Ты делаешь еще несколько усилий, судорожно запиваешь горячим чаем свой завтрак и открываешь пыльный ноутбук, лежащий у окна ровно на том же месте, на котором он был и вчера, и неделю назад. Электронная почта и лента новостей давно перестали тебя интересовать, ты проверяешь только письма, а за новостями следишь просто по привычке, изредка радуясь предстоящим концертам и фильмам, которые могли вызвать в тебе желание встретиться с друзьями и приблизиться к чувству свободы. Ты подходишь к окну и всматриваешься в крышу дома напротив, из-за которой уже виднеется ясная граница тучи, пропускающей заметные лучи солнца.

Окруженный свободным временем и готовый заново взглянуть на себя, ты решаешь выйти на улицу навстречу отступающему дождю. Тебе хорошо от этой мысли, будто ты ставишь точку в споре без взаимных оскорблений и раздражения. – Хочешь не хочешь, – думаешь ты, – все время надо что-то делать, действие везде, повсюду. Любой поступок означает, что несколько секунд назад еще ничего не было, а в эту секунду появляется нечто, совершено действие, которое может быть абсолютно незаметным, но оно исключает вереницу других действий, которые не были реализованы, остались противоположностью. Отказаться от действий – вот настоящий протест – протест против вечной нехватки, отсутствия того, что вот-вот материализуется, а значит, принесет мимолетное удовлетворение, которое продлится ровно столько, сколько есть времени в период бездействия. И так от действия к действию протекает жизнь, – заключаешь ты, нахмурившись. Подойдя к двери, ты вдруг усмехнешься, зная, что хоть это и нерешительное, но все же действие, которое ты совершил по наитию.