Евгения Донова - Другой понедельник

Маша нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Готовить ей было неинтересно, скучно. Она подождала еще пару минут, доведя картошку до такого состояния, когда та была еще не совсем готова, но уже съедобна, переложила ее в тарелки вместе с готовыми котлетами и отнесла в гостиную вместе с приборами.

Муж никогда не возмущался по поводу еды, хотя Маша периодически ее портила, хоть и не намеренно. То пересаливала, то недожаривала. Но он стоически выносил все ее кулинарные провалы, всегда съедал все, хвалил съеденное и почти ежедневно просил добавки.

Маша поставила тарелки на стол и позвала мужа ужинать. Он легко отлепился от телевизора, плюхнулся на стул напротив, оглядел стол и довольно протянул:

– М-м-м-м… Картошечка!

– Да. Немножко не дожарила, но очень уж кушать хочется, – призналась Маша и принялась за еду.

– Да ладно! Вполне съедобно получилось. – Ваня уминал ужин за обе щеки. – Как день прошел?

– Нормально. В июле на корпоратив поедем в Турцию, – вспомнила Маша, – дня на три или четыре. Босс попросил помочь с организацией.

– Да ладно! В Турцию?! – удивился Ваня. – Везет вам! Нас никуда дальше соседнего ресторана не возили. А что вы там делать будете?

– Не знаю. Купаться, загорать, отдыхать…

– Бухать будут твои бухгалтерши! – подытожил Ваня и рассмеялся с набитым ртом. – В Турцию за этим только и ездят. Ну и еще для кое-чего. Но ты это… Смотри там у меня. – Он делано нахмурился и заглотил сразу половину котлеты.

Маша для вида улыбнулась и перебрала в памяти лица сотрудников своей организации. В основном это были женщины от сорока до пятидесяти, правда, мужчины тоже встречались, но их было мало. Единственная ее ровесница, юрист по имени Наташа, была ее подругой, но в Турцию ехать отказалась – у нее уже был запланирован отпуск и куплены путевки на середину июля. Была еще секретарша по имени Рита, но слишком уж мало общего у них было с Машей. И что она будет там делать, в Турции?

– А как твои дела сегодня? – машинально спросила Маша, продолжая придумывать себе досуг.

– Все хорошо! Сегодня было два хороших клиента, думаю, могут купить. Оставили телефоны, так что будем работать.

Ваня работал менеджером по продажам. Оклад у него был маленький, а основная часть зарплаты складывалась из бонусов за проданные автомобили. Иногда, в периоды низкой покупательской активности, он получал голый оклад, и этих денег едва ли хватало на еду, в эти месяцы Машина работа была основным источником дохода. Когда же в месяц у Вани случалось по пять-шесть продаж, зарплата становилась более чем приличной.

– Здорово, – поддержала мужа Маша.

Она доела ужин и откинулась на спинку стула. Фуф! Четверг. Осталось пережить еще один день, и можно будет расслабиться – в выходные они с Ваней отсыпались, занимались хозяйством и ходили в гости.

– Слушай, ты никогда не задумывался, какого цвета дни недели? – вдруг поинтересовалась она. Ваня бросил на нее такой взгляд, что она тут же пожалела, что задала свой глупый вопрос. Его поднятые брови и ухмылка как бы говорили: «Что за странные вопросы, женщина?»

– Что за вопросы, женщина? – спросил он, дожевывая картошку. Ваня всегда говорил то, что думал. А что он думал, всегда можно было прочитать у него на лице. Маша смущенно ответила:

– Да я так, просто… Подумала вдруг. У меня вот, к примеру, четверг коричневый.

Ваня рассмеялся:

– Коричневый? Кто же тебе так этот день изгадил?

Маша смущенно засмеялась:

– Никто, я люблю четверги. А у тебя они какого цвета?

– Да никакого! Все будние серые, выходные красные. Как в календаре. Кино смотреть будем?

Маша поспешила собрать посуду и пошла на кухню ее мыть. Последовательность действий была очень простой. Приготовить, съесть, убрать, лечь отдыхать. Мыслей о том, чтобы разнообразить эту последовательность, не возникало уже давно. Хотелось только спать или в отпуск. Даже трехдневный тур в Турцию с кучкой возрастных бухгалтеров казался неплохой идеей.

Маша закончила, пошла в ванную и долго рассматривала свое лицо в зеркале. Под усталыми светло-карими глазами наметились первые морщинки, уголки губ выглядели чуть приопущенными.

В молодости ей казалось, что она красива. Но как оказалось, красота не в длинных волосах и ресницах, не в цвете глаз и размере груди. На всех школьных и институтских фотографиях она улыбалась, обнимая друзей, на многих даже смеялась, откинув назад голову с копной длинных темных волос. И пусть на этих снимках она не выглядела идеальной: где-то вылезал второй подбородок, а где-то были прищурены глаза – но тогда она жила и жила по-настоящему.