Анна Данилова - Ужин втроем. Мы так с тобой похожи…

– И еще, Нора, я как-то совершенно выпустила это из виду… Существует еще одно условие нашего устного контракта…

Нора напряглась. «Вот оно, сейчас она узнает что-то такое, после чего уже не сможет оставаться в этих стенах…»

– Во-первых, до поры до времени, я имею в виду, до выхода моей книги, ни одна живая душа не должна увидеть эти рукописи или услышать эти магнитофонные записи. И ты никому ни при каких обстоятельствах не должна ничего рассказывать. Возможно, то, что тебе придется писать под мою диктовку, будет несколько шокировать тебя, но ты должна будешь делать совершенно непроницаемое лицо и – вот оно, ГЛАВНОЕ – не задавать вопросов! Понимаешь, я, возможно, буду импровизировать на ходу, и твои вопросы могут попросту сбить меня… – закончила она уже более мягко и спокойно, почти извиняющимся тоном. – Ты согласна?

– Ну конечно, – с явным облегчением вздохнула перепуганная Нора, ожидая услышать все, что угодно, только не такую невинность. – Я же понимаю, что творческий процесс – это такая тонкая штука…

– Ну вот и отлично… А теперь поехали по магазинам… Или, может, ты хочешь перекусить?

***

Там, где они появлялись с Соней, Нора никогда не бывала. Дорогие магазины, где Соню знали в лицо и обслуживали как свою самую лучшую подругу, ослепили и поначалу даже заставили страдать. Но Соня приносила в примерочную вещи не только для себя, но и для своей новой компаньонки… За

каких-то десять-двенадцать часов их знакомства они сблизились настолько, что даже не стеснялись друг друга, примеряя все, вплоть до нижнего белья, рассматривая друг друга, поправляя складки одежды и чуть ли не сдувая пылинки…

«Она хочет убить меня, ей нужна новая жертва и она выбрала меня…»

Какие только мысли не посещали возбужденную от покупок и магазинов Нору, для которой реальность жизни в тот день заключалась лишь в городском пейзаже московских улиц, по которым они проезжали на машине, за рулем которой сидел Серж, да, пожалуй, по тем ощущениям, которые она испытывала, пощипывая себе время от времени за руку… Ладно бы еще ее «одевал» мужчина, любовник, скажем, или жених, да и то от такого обилия обновок у нее бы закружилась голова… А здесь, совершенно чужая женщина, ее ровесница покупает ей дорогие платья и туфли, белье и косметику… Здесь ей над чем задуматься…

И только уже подъезжая к дому, вечером, ее вдруг осенило: «Она лесбиянка. И как же это я раньше не догадалась?»

***

Вечером, когда Соня валяясь в своей комнате на кровати с книжкой в руках, то и дело поглядывая на экран телевизора, по которому шла уже третья или четвертая по счету комедия, Нора, воспользовавшись предоставленным ей правом «работать» в кабинете за письменным столом и пользоваться компьютером, сначала поиграла сама с собой в компьютерные карты, а потом, включив настольную лампу, достала толстый большой блокнот на пружинке, раскрыла его и записала: «Дневник Норы Иконниковой.» Затем провела черту и записала 15 мая 1997г.

Подумав немного, сделала еще пару записей, касающихся своего пребывания у Сони. Получилась целая страница.«Если окажется, что Соня Л. лесби, то мне снова придется искать работу. Или же продавать все те наряды, которые она для меня сегодня купила. У нее изумительная кожа, прозрачные голубые глаза с внимательными и пронзительными черными крупными зрачками, которые почти никогда не сужаются, хорошая фигура и бездна вкуса. Вот бы узнать, зачем я ей?»

***

Она спала, когда Соня растолкала ее среди ночи: – Пойдем в кабинет, мне не спится… – Соня почти силком вытащила ее и постели, набросила на нее халат и притащила в кабинет. Весь дом спал, в прихожей пахло ванилью – это Даша вечером пекла печенье.

– Садись в кресло, можешь лечь на диван, словом, как тебе угодно, включай диктофон, надеюсь, что он у тебе готов для работы? Вот и отлично… И слушай, слушай внимательно… Будет лучше, если ты возьмешь в руки любой из блокнотов, только пронумеруй их, поскольку их будет много, и отмечай все то, что тебе непонятно… Ты, конечно, не имеешь права задавать мне вопросы по СМЫСЛУ текста, то есть, выспрашивать у меня что-то конкретное и все такое… Но ты будешь задавать мне вопросы, чтобы править стиль моего письма, понимаешь? Ведь ты же все понимаешь, что вопросы вопросам – рознь…

Соню было не узнать. Черный длинный халат, бледное лицо, блестящие и словно заплаканные глаза с розовыми воспаленными веками, покрасневший кончик носа, припухлые губы… Она свернувшись калачиком в кресле, сплела свои тонкие руки на груди и, сделав небольшую паузу, начала диктовать.