Ruslan Ushakov - Contest

Я варился в нем достаточно долго.

Достаточно долго чтобы не слышать криков других грешников что варятся в своих котлах вокруг.

Я правда больше не слышу их.

Сцена пуста. Темно коричневый закат встает над сценой. Мы не видим ничего кроме тьмы. Мы не слышим ничего кроме её чистого вокализа сквозь черный экран сцены.

Половецкие пляски.

Её пронзительный голос. Чистый, как первые лучи солнца разрезающие туманное утро в сосновом бору, заполняет все пространство вокруг.

Она затягивает ноты, словно дотягиваясь в легком пробуждающем прикосновении до каждого сердца.

Я едва ли сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться уже на первом куплете.

Света становится чуть больше. И камера показывает нам переливающиеся густым темно-янтарным цветом перья.

Она и есть птица.

Огромная птица на сцене появляется из темноты, растягивая песню. Еще немного и мы сможем разглядеть её прекрасное лицо.

«Там под знойным небом…»

Она водит крылом по земле, словно приглашая насладиться единением с музыкой. Умиротворением, что дарит ее голос. Зал в оцепенении.

У вас когда-нибудь были мурашки величиною с кулак?

А на сцене огромная шикарная птица.

Камера пытается вглядеться в ее лицо. Мифическое. Идеальные черты, глаза, ресницы, брови. Словно на тебя смотрит сама любовь. Словно ты ждал этого взгляда всю жизнь.

Она смотрит точно в камеру. Точно тебе в глаза. Точно в твою душу.

Мне стыдно перед ней за свою нечистоту.

Есть в этом взгляде что-то католическое.

Она и хотела стать иконой.

Дева Мария нашего века.

Поющая, живая, препарирующая, стыдящая.

Она смотрит поверх голов. Словно никого и нет кроме нее на земле. Она поет так, словно ее песня единственное что существует. Словно она создает жизнь. Словно ее песня и есть жизнь на земле.

Что искусство, если не контролируемое снисхождение в ад собственного безумия?

Её песня сотнями спутников окутывает нашу усталую планету воспоминаниями о родине.

Она поёт, укутывая нас, поёт о тех временах, когда мы жили искренне, когда мы помнили о том, что мы часть природы.

Мне трудно переводить.

Что-то о том, что розы могут расти в долинах, а не в оранжереях, о том, что горы могут быть нетронутыми, а не покоренными. О том, что девушка может быть красивой, просто от того, что молода и чиста.

Она льёт песню, робко тупя взор в блестящий пол, пока девушки водят хороводы вокруг огромной птицы, которую она изображает. Их сотни. Здесь и сейчас. Длинные платья в пол с вышитыми красными лентами подолами.

Я сглатываю слюну, только сейчас поняв, что потерял дыхание. Потерял чувство времени. Влюбился.

Она едва шевелит крыльями. Она сама грация. Перламутром переливается в её густых коричневых крыльях свет. Она поет о русских птицах переполняющих леса, срывающихся с ветвей в весеннем полете. Она открывает райскую сказку для каждого, кто прильнул к экрану сегодня.

То самое чувство, когда ты можешь делать с залом все что захочешь. Когда он, как заколдованный, следует за малейшим движением твоего голоса.

Один на один с планетой. Один на один со всем человечеством. Вот зачем мы приходим сюда.

Вот что заставляет нас пройти через все это. Ты не поймешь, пока не почувствуешь.

Больше нет границы между сценой и залом. Русское шоу во всей красе. Песня неумолимо угасает. Закат разливается зеленым по всему залу.

Стая птиц разлетается по сцене. Песня стихает, хоровод замирает. Зал выдерживает паузу и взрывается аплодисментами. Ведущие торопятся объявить следующего, но зал не дает этого сделать еще с полминуты.

Еще через минуту она вваливается в нашу гримерку.

Я иду через узкие коридоры в темноте. Свет за сценой это всегда такая редкая вещь: ничто не должно мешать световой палитре сцены. Её глубина всегда создается её чернотой. За спиной вокалиста всегда таиться бесконечная вселенная. Убедитесь в этом сами, когда будете в следующий раз смотреть песенное шоу.

Я иду, надеясь что никого не встречу. Что никому не придется объяснять почему я здрейфил, почему я не выйду на сцену сегодня. Почему я плюну в лицо семи миллиардам зрителей собравшимся в этот вечер перед экранами.

Я уже вижу как меня назовут эгоистом и скандалистом.

Я хочу сбежать. Сбежать до выхода на сцену.

Мне нужно было только увидеть все это. Убедиться своими глазами, что люди, которых мы превозносим – всего лишь гомункулы из стереотипов. Что всё это правда о них.