Денис Федоровский - Весь этот бред… Восемь минут моей жизни

Глеб на свадьбу все-таки прибыл и пожелал другу всего самого наилучшего, но не забыл и попрощаться, сказав, что завтра улетает в штаты. В общем, за эти дни свадьбы было все – смех и слезы, друзья и родственники, радость и, конечно, любовь. Надо сказать, что невеста даже кинула свадебный букет в толпу гостей. И поймала его Вовкина подружка Катя… Артем, увидев это, весело подмигнул Вовану.

Наконец длительное застолье окончилось, гости поблагодарили новобрачных, пожелали им счастливого брака и разъехались. Молодожены же проводили на самолет Глеба и отправились в свадебное путешествие, во время которого они решили объехать весь мир. Вован попрощался с Катей, пообещав скоро вернуться, и уехал к родителям.

Первой остановкой молодоженов был Париж. Они побродили по этому красивому городу, покатались по Сене и отправились в гостиницу. Там молодые немного пошиковали, заказав в номер клубнику и шампанское, потом обсудили завтрашний день и легли спать.

Артем долго ворочался, не мог уснуть и, наконец, вышел на балкон покурить. Вдыхая крепкий табачный дым сигарет «Мальборо», Артем вдруг подумал, что он наконец-то счастлив, ведь рядом с ним любимая девушка и у него есть много друзей. Улыбнувшись этим мыслям, Артем выбросил сигарету и пошел спать. Уснул он моментально – теперь он был уверен в завтрашнем дне.

На Александровском мосту в Париже стоял странный человек. Влажный ветер, дующий с Сены трепал полы его длинного черного плаща с поднятым воротником и то и дело тушил сигарету «Мальборо», зажатую в длинных пальцах. Он выглядел устало и как-то отрешенно. Эта отрешенность выглядывала из развевающегося плаща, черной футболки и замоченных снизу речной водой белых брюк от Армани, сквозила в чуть ссутуленной спине, густо заросшем черной щетиной подбородке и светлых, чуть поседевших на висках волосах. Но больше всего усталость выдавали глаза, серые, с голубым оттенком и полные затаенной боли, которая, казалось, вот-вот выплеснется наружу. Вряд ли кто-то узнал бы в этом человеке жизнерадостного Артема, но, тем не менее – это был он.

Артем смотрел на волны, с завидным упорством бьющиеся по опорам моста, словно желая сдвинуть его, слушал гудки проплывающих прогулочных катеров и постоянно курил. Артем был в Париже уже две недели, и каждый вечер приходил на этот мост. Он словно искал встречи с кем-то, кто знал и хотел сказать Артему что-то важное, но загадочный Кто-то не приходил, да, скорее всего его и не существовало в природе. Кувыркаясь в воздухе, сигарета полетела в воду, а Артем, не дожидаясь пока она упадет, круто развернулся и зашагал в гостиницу.

Администратор молча выдал Артему ключ и проводил его взглядом. Ему было жалко этого странного русского, но кроме жалости этот человек почему-то вызывал уважение. Администратор чувствовал, что мужчина очень одинок…

Артем скинул плащ в прихожей, вошел в комнату и, взяв со стола бутылку «Мартеля» плеснул в стакан коньяку. Хотелось напиться, но снова чувствовать себя пьяным было противно. Артем поставил стакан на стол и подошел к окну. Париж…

Артем полюбил этот город с первого мгновения, проведенного здесь… Но сейчас, почему-то никаких эмоций он не вызывал. Артем будто сгорел изнутри, утратил не только чувство реальности, но потерял что-то более важное: радость, желания, любовь и ненависть… Внутри было пусто. Артем подозревал, что вызывает чувство жалости у окружающих, поэтому ни с кем не общался, а если бы мог ненавидеть – скорее всего, возненавидел бы себя.

– Тряпка! – сказал себе Артем и отправился в холодный душ, который принимал по нескольку раз в день, словно желая смыть то единственное, что осталось внутри – воспоминания…

Кухня. Вика устало смотрит на него…

– Да! Такая вот я! И что? Можешь ударить меня! А сам то ты кто!? Мужик? Какой ты на хрен мужик? Ты сделал что-нибудь полезное? Ну почему ты всегда молчишь?

Артем не слушал ее. Он до сих пор любил ее и ничего не мог с собой поделать. А Вика… Вика не любила его никогда. Он обманывал себя с того самого вечера, когда увидел ее. Все рухнуло сегодня, когда он застал ее в своей кровати с холеным длинноволосым жеребцом… Такие ей нравились всегда, длинноволосые, болтающие без умолку…

– Не молчи! – Вика заплакала.