Сергей Майер: Боренька. Одна судьба, две семьи, две трагедии (основано на реальных событиях)

Лицо Вадима наполнилось ужасом. Ужасом ответственности. Теперь от него зависела судьба хоть и бывшего коллеги. Ещё большим ужасом озарилось лицо обвиняемого, Игоря Ивановича, оно пылало, словно застывшие на спине капли крови от борозды кнута.

– Я… Я… Я всё напишу… только, умоляю, умоляю, пощади, Вадим, пощади!

Вадим глубоко вздохнул, и опустил голову на грудь, и будто заснул, но он зажмурил глаза. Раз, два, три!!! Служебный пистолет Виктора Петровича в руках Вадима упирался в левый висок Иванова, но указательный палец правой руки был отведён от курка. Палач и жертва сидели, сильно зажмурившись!!! Воронёный ствол ПММ резко опустился на темечко капитана Иванова, и наступила тьма…

*** *** ***

Игорь очнулся в КПЗ. Абсолютно голый, его колотило от холода, и от ужаса, что это последнее, что он видит. Его стали душить слёзы. Через пять минут комната озарилась искусственным светом, но он казался настолько ослепительным, что Игорь подумал: «всё, это ворота Рая, нет, это АД!». Потому что через свет он увидел их, подполковника и напарника. Отец и Сын, но Святого Духа не было, но время страшного суда, видимо, наступило.

– Ну, что, Иванов, исповедоваться будем? – спросил Виктор Петрович.

– Я всё расскажу, грешен я…

– Ну, вот и хорошо.

Иванова выволокли на свет Божий, и снова тот же кабинет.

– Ну, давай, начинай писать, – приказал Вадим. Теперь на одной стороне стола сидели трое судей, посередине Вадим, а перед ними голый пухленький капитан Иванов.

– Что конкретно?

– Вначале: рапорт об отставке, потом полный компромат на себя. Листов много. Канцелярия работает хорошо. Вот бумага, ручка. Приступай…

Через полтора часа быстрого чирканья, и использования порядком двадцати листов, Иванов перестал писать. За это продолжительное время, визави организовали «на троих», не став звать четвёртого. Но заметив окончание тщательной работы обвиняемого, оживились ещё больше, тем более, что за окном стало светать. И, переглянувшись друг с другом, налили рюмку коньяка «четвёртому». Иванов, заметив перед собой стомиллиграммовый стопарик, тут же схватил его, и залпом вылил в себя.

Ещё через пять минут он крепко уснул. Рапорт об отставке был подписан и заверен. Компромат собран и спрятан в сейф под замок.

ГЛАВА 4. ВСЁ ТЕЧЁТ, ВСЁ МЕНЯЕТСЯ.

– Катя, ну зачем тебе этот телефон? – спрашивал Семён Аркадьевич. – Выбросила бы давно…

– Ну, мне всего лишь нужно как-то открыть заднюю панель, и может…

– Да пойми же, ни к чему всё это! Отдай его мне, я его выброшу!

– Нет, Семён Арка-а-дьевич, не отда-а-ам… – пытаясь отобрать отнятый смартфон доктором.

Но судьба сыграла злую шутку. В процессе борьбы в виде детской игры, телефон упал на кафельный пол. Результат один, – телефон разбит. В Ординаторской повисла минута молчания. На полу лежали осколки разбитого смартфона, батарейка, несколько крупных осколков крепкого пластика, измазанного потожировыми и затёртыми кровяными пятнами. Первым разредил тишину голос доктора, вернее, его удивление

– Гм… – доктор начал нагибаться, чтобы собрать хотя бы крупные осколки.

– Стойте! – Катя мигом опередила его, встала на колени, и стала копошиться. – Да, получилось! Эврика!

– Архимед к медицине отношение не имеет, – подметил Семён Аркадьевич.

– Зато я нашла! Нашла, что так долго хотела найти!

– И что это? – удивлённо смотрел Семён Аркадьевич на маленький кусочек пластмассы с вкраплёнными медными полосками, и какой-то надписью на другой стороне.

– Это же флешка! – радостно и бойко оживилась Катя.

– И, зачем она тебе нужна?

– Ну, там могут быть фотографии, контакты, видео, музыка – стала перечислять Катя, воодушевившись.

– И зачем тебе это? – не унимался доктор.

– Может, что интересное и найду, – надулась девушка в белом халате.

– Хорошо, ищи. Только если ничего не найдёшь, ты её выбросишь. Согласна?

– По рукам! – ответила Катя, и по-мужски протянула ладонь.

*** *** ***

Капитан Иванов был уволен по собственному желанию. Он пошёл по наклонной. Каждый день у него на столе стояла бутылка простой водки, и с каждым днём всё меньше закуски, и тем труднее было по утрам. Щетина стала переходить в бороду. Жена с детьми уехали к родителям, и в его доме воцарилась одиночество.

Вадим снова работал, и службу вёл прилежно. Теперь он сам был старшим в своей связке. Новый напарник был почти ровесником, даже немного моложе. Работа, как работа, у каждого она своя.