Марзия Габдулганиева - Форель и Полонез Огинского. Женские сказки

– Меня ждут.

– Иди. Возьми яблоки. Парней угостишь.

– Нет. Зачем?

У двери догнала.

– Да что ты, в конце концов. Возьми. Я не хочу.

Посмотрел. Улыбнулся. Отделил два.

– Это пусть тебе останется.

Ушел. И вдруг снова стук в дверь. Вздрогнула.

– Выпить не хочешь?

– А что?

– Водка.

– Нет, я только сухое вино чуть-чуть.

– Сухого нет, – и ушел.

Рванулась вслед, опять не помня себя.

– Хочу… водки.

Но коридор был пуст. Пошла на кухню в конце коридора, поставила чайник на плиту. Когда вода вскипела, вымыла волосы по-студенчески, как это делалось в общежитии, поливая себе на голову из чайника. В комнате включила настольную лампу и прилегла прямо на голую сетку. (Постели и матрасы все были сданы перед отъездом в стройотряд). Думала отдохнуть до его прихода, совсем не веря в это. Незаметно для себя уснула. И всё видела один сон. Словно ждёт, ждёт, ждёт…

Неожиданно проснулась от еле слышного стука. Еще не очнувшись ото сна, приподняла голову. Никого. Снова заснула. Стук повторился чуть громче. Опять никого. Снова заснула. Засыпая, пробормотала,

– Войдите же.

И забылась в сонном ожидании. Но что-то промелькнуло в сознании, заставило приподняться. Зашарила рукой по тумбочке, отыскивая очки.

– Не надо.

– Ты? Ты?

– Не вставай, – присел рядом на кровать, продолжая говорить, – у тебя волосы смешно торчат.

– Да, я их вымыла.

– Пышные. – и нежно притронулся к голове, не замолкая ни на минуту.

– А мы в аэропорт ходили. Идем обратно, смотрю, у тебя свет. Думаю, дай зайду.

– Что, если б я не проснулась, и дверь была заперта?

– По трубе бы залез в окно.

– Около нас нет трубы.

– Все равно залез бы. – и добавил тихо, – Милая…

Она настороженно посмотрела на него. Почувствовав недоверчивость в её взгляде, снова заговорил,

– А на улице дождик. Я босиком гулял. Мы заглядывали к тебе, но ты спала.

– Надо было разбудить. Я люблю дождь.

И тут только спохватилась,

– Ты босиком? Вот тапки, возьми.

– Это ж надо же, а? Тапки заставляют обувать, – тихо и счастливо смеясь, проговорил он, но даже не попытался встать.

– Ну что ты… – неловко перегнувшись с кровати, стала близоруко высматривать домашние тапочки.

– Сейчас, сейчас, только ты садись, – забеспокоился тревожно. Но она уже нашла тапочки и, чему-то улыбаясь, стала натягивать их на его босые, грязные и холодные ноги.

– Это ж надо же! Даже обули. Снова тихо засмеялся он и по-доброму взглянул.

Молчание обволакивало. Сонное состояние не отпускало, и не хотелось ничего в этом молчании менять, но ночной гость нарушил тишину,

– У нас вино сухое есть.

– Неси.

– Нельзя, парни обидятся, пойдем к нам.

– Уже поздно.

– Милая, милая, – его лицо приблизилось к ней, руки бережно перебирали волосы. Счастье от его близости, ласковых слов опьянило и, не пытаясь справиться с наплывом чувств, она судорожно заплакала, уткнувшись ему в шею или плечо.

– Я ждала тебя, с того самого лета ждала.

Словно боясь спугнуть, он осторожно обнял её.

– Ну что ты плачешь, не плачь, милая…

Говорил тихо, а «милая» шептал чуть слышно в ухо, будто стесняясь своей нежности.

– Ну не плачь. Хочешь, я тебя поцелую?

– Да.

Обессилевшая от слез, она ничего не почувствовала, кроме огромной радости и говорила, говорила…

– Я от радости плачу. Ты мое солнышко.

– Не надо, не надо. Пойдем лучше к нам. «Желанную» будем петь. Парни еще не спят. Напоминание о «Желанной» решило все. Встала, строгая и заплаканная.

– Пойдём. Я только умоюсь схожу. Через несколько минут они шли по коридору мужского этажа. Он рывком распахнул дверь своей комнаты. Яркий свет из коридора осветил три недоумённые и сонные физиономии, приподнявшиеся с коек. На самой ближней к двери натягивал на себя одеяло её знакомый. Ей стало не по себе от вопросительного и понимающего взгляда. Зашептала, оправдываясь,

– Спите, спите. Мы попеть с вами хотели.

Увидела на тумбочке гитару, схватила, бегом спустилась на свой этаж. Опустошенная эмоциями, села на стул, не выпуская из рук гитары. Он появился минут через пять,

– Я вино уволок. Не давали, черти. Сами спят, а за бутылку держатся.

– Зачем это? Отнеси обратно.

– Ничего. Им уже лишка. А оно болгарское – «Рислинг». Вот и яблоки. Вино и фрукты. Здорово. Сейчас будем петь.

«Желанная» не получилась сразу, не хватало еще двоих, с кем вместе пели на целине. Но они упрямо пробовали то первую, то вторую партию и лишь в третий раз добились, что последний куплет зазвучал так, как она сохранилась в их памяти.