Игорь Горев: Путина, ВБН… Сборник рассказов

– Это чума.

Затем он доходчиво объяснил, что все великие завоевания свершились не благодаря силе залпов или величине дредноутов. Судьбы цивилизаций решали вещи малоприметные и зачастую совсем незаметные, проникающие в нас вместе с вдыхаемым воздухом.

– Бактерии?!

Алексей с отвращением бросил на стол тюбик. Карерве́ подхватил несчастный тюбик и жестом полным достоинства протянул к светильнику.

– Можно и так сказать, однако, заметь, как ты испугался? Вот она сила. Одно из её проявлений. Но я бы назвал это иначе: запах любимой женщины. Он поражает мозг завоевателя посильнее самого острого клинка. Кто владеет этим запахом – владеет миром. Что бомбы – страх. Так к нему со временем привыкаешь. Не одна крепость пала, с упоением, заметь: с упоением вдыхая этот запах. То есть защитник в одночасье превратился в жалкого раба. С радостью и навсегда.

Алексей уже более уважительно начал разглядывать коробочки, узнавая подробности, и был вынужден признать: этот француз, чёрт подери, прав. Любой бравый полковник, дома – овечка. Его полк в бараний рог свернёт любого врага, а дома командир полка умилительно блеет и угождает.

Вооружённый непобедимым оружием, Алексей оставил судьбу наёмника и стал искать счастья в роли свободолюбивого монарха. Пока без собственного царства, но Фабри́с так сумел убедить его, что в получении оного он уже нисколечко не сомневался.

Так любой коммивояжер в глазах дикаря превращается в богоподобного властителя – императора. В свою очередь, дикарь, обвешанный заморскими бусами, уже для соплеменников – личность почитаемая и освящаемая тёмными умами.

Завоевание будущей империи всегда начинается со столицы (обычно столичный воздух и теснота не самые полезные для здоровья, но почему-то все непременно связывают здоровье страны со столицей; парадокс). Бегунков носился вдоль проспектов, зачастую обгоняя потоки машин, совершал мгновенные виражи, ныряя по эскалатору в метро, и снова устремлялся вверх, стремительно лавируя между прохожими. Лифты высоток всегда отставали от его мысли уже парящей под крышей, мысли напористой, умеющей доказывать и отстаивать имперскую истину: только я! Независимые хозяева верхних этажей деловых центров и престижных контор тоже придерживались этой истины, тщедушно полагая, что крыша их офиса и есть предел для всяких посягательств на их самодержавность, ибо всякий входящий пришёл снизу. Но испытав на себе чудодейственное влияние достижений современной химии на здоровье, молодость и красоту, они охотно становились подданными. Самодержавие, как не крути, не чуждо законов физиологии, подчиняясь им беспрекословно. Москва пала к ногам вездесущего энергичного Бегункова, вооружённого, к тому же, таким неотразимым оружием. Москвички ахали и умилялись, москвичи вздыхали и делились властью, выуживая из кошельков и портмоне знаки этой самой власти.

Вслед за Москвой пали и остальные провинциальные города и городишки, присягнув в верности новому императору. Независимость провинции и её самобытность, скорее блеф и надуманность местных царьков. Стоит Москве вместо аханья заохать, и все подхватывают и начинают охать, гордо заявляя о местном колорите оханья. Москва водрузила корону на голову Бегункова и все самые отдалённые глубинки признали: наш царь и, преданно вытягивая шеи, старались не отставать от «столичных».

Теперь Алексей летал над страной, не сообразуясь с командировками и тем «куда Родина пошлёт» – он был свободен: Как, этот городишко ещё не ведает о моём креме «Вечноймолодости»? Нехорошо! И вот уже комфортное кресло бизнес-класса заменяло ему трон, унося в непокорный городишко.

Власть теперь его была настолько неограниченной, что двери лучших апартаментов самых богатых гостиниц услужливо распахивались перед ним. А если он пожелал, то и губернаторские покои не смели отказать ему. (Всякий благовоспитанный губернатор или мэр имел супругу, не лишённую женских слабостей и предпочтений). Бегунков раздобрел. Выправка, доставшаяся ему от военного училища, не растерялась, но обрела особую значимость и стать, когда любой гражданский костюм превращается в мундир, где вместо эполет и золотого шитья – всякие дорогостоящие и высокохудожественные штучки, будь то бриллиантовые запонки, швейцарские часы из ограниченной коллекции и прочее и прочее и прочее – всего лишь необходимое дополнение к изящному крою «на заказ», где каждая линия что-то скрывает или же выгодно выставляет напоказ. В таком костюме убогое ничтожество превращается в благородного господина, чьё внутреннее наполнение, если угодно, зависит от окружения (закон голого короля). Кстати, Алексей Бегунков обзавёлся собственной королевой. Им стала массажистка, прозябавшая в третьеразрядном салоне красоты. По закону всех сказок – они поженились. Свадьбу сыграли с размахом. Присутствовал сам Фабри́с Карерве́. Он напутствовал молодых святыми словами: