Александр Самойленко - Забавы деда Матвея. Сборник рассказов, повесть

Григорий, глядя на него, весело заулыбался:

– А ты че, Никола, злишься? Я не виноват, что меня в райцентре одного из колхоза выбрали… Ну конечно же, я не с тремя в один раз, а по очереди. Вот, к примеру, с Ленкой мы вместе в ванной мылись. В море уже никто не купался, холодно. Мы с ней нагуляемся по набережной – и в номер. Разопьем шампанское – и в ванную. Тоже по первости плохо у нас получалось. Я и так, и сяк, а она выскальзывает из-под меня, и все тут. Хорошо, она в таких делах уже опытная. Инициативу потом на себя взяла… Она, Ленка, из троих мне больше всех понравилась. Я у нее, уезжая домой, адресочек взял и, скажу я вам, всерьез надумал я разводиться со своей Наташкой, да к Ленке подамся в Сызрань. Наташка никак меня теперь не устраивает.

– И что ты, Гришка, об этом ей так просто и скажешь? Что, дескать, ты меня не устраиваешь и я поехал к другой? – ехидно заметил Жорка.

– А чего тут такого? Возьму и скажу.

– Ой ли?! – подзадоривая дружка, воскликнул Никола.

Григорий, раздухарившись, рванул на себе рубашку:

– Да не побоюсь я! Прямо сегодня, после работы, скажу, вот увидите!

Никола, ухмыльнувшись, подошел к деревянной стенке и в шутку легонько стукнул несколько раз, довольно тихо сказав при этом:

– Слышишь ли ты, Наташа?..

– Слышала. Все слышала, – неожиданно прозвучал из соседней комнаты слабый Наташкин голос и вслед раздался жалобный стон, а за ним сильный рев.

Мужики оцепенели, и Никола с Жоркой не сразу поняли, что к чему, когда обернулись на глухой стук позади себя…

Григорий с бледным, почти безжизненным лицом лежал на полу.

– Удар, что ли, случился? – склонившись над ним, испуганно проговорил Никола.

– Сука… – вдруг громко прохрипел Григорий. – Почему ж ты, Наташка, на обед домой не ушла?!

* * *

Вечером, после работы, друзья с унылыми похмельными лицами провожали Гришку домой. За сотню шагов от его двора заметили лежащие в снегу, на обочине дороги, два узла. То были вещи Григория. Забрав их, он поплелся в диспетчерскую…

В обычный воскресный день, ближе к полудню, в дежурную часть городской милиции вошла миловидная, скромно одетая молодая женщина. В коридорах ОВД как раз наступило временное затишье. И дежурный с помощником, расслабленные, с расстегнутыми воротничками, сидели, откинувшись на спинки вращающихся кресел. Кроме них в комнате находился старший оперативной группы капитан Мохов.

– Мне нужно сделать заявление, – сказала посетительница растерянно.

Помощник дежурного, сержант, нехотя нагнулся к микрофону и лениво спросил:

– По какому вопросу? Что-то случилось? Говорите…

Женщина замялась. Мохов в это время профессиональным взглядом прошелся по ее лицу. «Не больше двадцати семи или восьми, – отметил он. – Лицо необычное. Странно, но на нем нет следов макияжа… Но и так – ничего. Даже красивое, только немного усталое».

– Говорите же! – раздраженно повторил сержант.

Тень испуга появилась, но тут же исчезла с лица женщины. Она быстро справилась с собой, и ее слова обрели уверенность:

– Мне надо самого главного начальника. Я ему изложу суть своего вопроса.

Дежурный по ОВД очнулся от полудремы. Брови его поднялись вверх. Привстав, он смерил женщину удивленными глазами и нахамил:

– Нет у нас сегодня главных начальников. В море купаются. Мы и есть – самые главные. Если разговор сугубо личный, могу попросить капитана, чтобы поднялся с вами наверх…

Лицо посетительницы вспыхнуло, и Мохов поспешно вышел из дежурки, чтобы ее успокоить.

– Прошу вас не принимать его слова близко к сердцу. И пожалуйста, простите нас… Сегодня я отвечаю за работу оперативной группы, и поэтому можно меня считать самым главным.

Женщина недоверчиво посмотрела на капитана. Ее раскрасневшееся было лицо стало прежним. И немного подумав, она кивнула. Тогда Мохов жестом пригласил женщину подняться на второй этаж, где в середине длинного коридора находился его рабочий кабинет – начальника уголовного розыска.

– Прошу вас, присаживайтесь ближе к столу. И еще раз простите за грубость моих коллег, – сказал он, как только они вошли.

Посетительница на этот раз благодарно взглянула на него и села. Говорить она начала не сразу, а Мохов не торопил. Щелкнув зажигалкой, закурил у открытой форточки. Серо-голубые глаза женщины неодобрительно посмотрели на дымящуюся сигарету. Капитан это заметил и, потушив ее, спросил несколько виноватым голосом: