Дмитрий Иващенко - О Хрюнвальде и не только. Сказка для детей среднего, взрослого и пожилого возраста

– А почему мухоморы пинать нельзя?

– Потому что без ноги остаться можешь. Совсем может и не отхватят, а сапог прокусят точно.

– Грибы? – с сомнением посмотрел Хрюн на Барбера.

– Не грибы, а сволочи, под них маскирующиеся. Тоже маговы проделки. Эксперимент, мать его. По спасению сусликов. «Мирмикрия» или как-то так. А эти сволочи вверх по пищевой цепочке полезли. Говорю ж, от этих магов проблем больше, чем пользы. Придумают себе чего-нибудь, а мы потом разгребаем всем миром.

Лесок поредел и в просвете показался высокий серый шпиль гранитной башни. До неё оставалось полмили. Хрюнвальду было тревожно и он снова попытался отвлечься разговором от жутких мыслей, беспрерывно лезущих в голову.

– А почему тебя Барбером назвали? Из-за бороды?

Барбер расхохотался так, что аж слёзы выступили, но потом взял себя в руки, постарался скуксить серьёзное лицо и ответил: – А ты думаешь, я сразу с бородой родился? Ха – хм. Ммм… Фух. Ладно, скажу уж, пока ты новых версий себе не придумал. Папаша мой головой ватаги лесорубов был. Заказ получил хороший, в соседнем городе. Лес расчистить, да десяток срубов поставить. Под сторожевой лагерь с вышкой. А матушка моя на сносях тогда была. Ну, он и велел ей, когда девчушка родится, Барбарой назвать. Дочку очень хотел. Сын-то, Лукас, был уже. Матушка мальчиком опросталась и задумалась. Поперёк отцова слова идти побоялась, вот и придумала назвать Барбером.

– А отец что? – Хрюнвальду эта ситуация показалась забавной. Удивительные вещи случаются в мире. Захочешь – не выдумаешь.

– Отец-то? Он домой вернулся только к первому снегу, когда работу справил и расчёт получил. Мне уж три месяца к тому времени было. Посмеялся батя, да велел матушке в спальню идти, новую дочку мастерить.

– И как, смастерили? – Хрюн повеселел.

– А как же. Отец никогда на полдороге не останавливался. – Ухмыльнулся Барбер.

Тут наши попутчики умолкли, увидев, что уж подошли к серой башне.

Ворон, как ни странно, последние полсотни шагов прошёл пешком. Подойдя к высоким, в три человеческих роста, воротам, ворон клюнул какой-то камень и ворота родили обычную дверь, хитро замаскированную резьбой. Птица повела головой в приглашающем жесте и пропала в полумраке внутреннего двора.

Хрюн с сомнением глянул на Барбера, но тот свою нерешительность видимо давно проиграл в кости, продолжая вышагивать на манер игрушечного заводного солдатика. Хрюну оставалось только держаться в кильватере. И они вошли.

Хрюнвальд любил книги.

За время учёбы он перечитал наверно половину университетской библиотеки. Книги рассказывали о местах, где он не был, и навряд ли окажется, о людях, давно живших и современниках, об устройстве механизмов и устройстве мира. Хрюнвальд любил книги.

Но увиденное сейчас его поразило. Книжные полки покрывали все стены зала, в который они попали. И это не была большая комната с книгами. Это был Зал. Навскидку около трёхсот квадратных метров, высотой около тридцати. И книжные полки уносились ввысь аж до сводов потолка. Как хозяин добирался до верхних полок, оставалось загадкой. Вероятно, чтобы прочитать такое количество книг, потребовалось бы лет пятьсот. Хотя, если верить сердито сопящему рядом Барберу, подростковые прыщи хозяин библиотеки пережил ещё при царе Горохе. Может и прочитал.

В дальней части зала был подиум, на котором полукругом стояли три стола. В задней части подиума высился шкаф, который Хрюн узнал сразу. Шкаф – картотека. Основа учёта – как говорили его учителя в университете.

В этой эйфории от обилия знакомых вещей в незнакомом мире Хрюн даже не сразу заметил человека в красном бархатном сюртуке, стоявшего возле одного из столов. Человек, меж тем, отложил документ, который держал в руках, и стал спускаться к вошедшим. Шаги его гулко отзывались где-то под сводами. Но эхо было многократно меньше ожидаемого. Видимо книги по стенам несли не одну только образовательную функцию.

Комплекцией человек был в аккурат между стройным Хрюнвальдом и массивным Барбером. Растительность на лице человека также находилась в промежутке между гладко выбритым подбородком Хрюна и косматым – Барбера – это была короткая бородка – эспаньолка. Глаза у человека были серыми, пронзительными. Походка – расслабленной, но уверенной, кольца на пальцах – дорогими. В идеально зачёсанных волосах и бороде серебрилась лёгкая седина. На вид хозяину можно было дать лет шестьдесят. Пока это было всё, что Хрюнвальд мог сказать о нём.