Всё, что досталось ученику после банкета от старших коллег, теперь находилось в хозяйственных руках его жены и тёщи, включая и полученную им ещё днём зарплату…
Как бы то ни было, но Николай теперь жил семейной жизнью, и это положительно сказывалось на его отношении к будущему. Он стал спокойнее, рассудительнее, стал забывать о разгульной жизни в общагах, будь то в Краснодаре, или в Очаково в Москве.
Ему снова захотелось рисовать, как в детстве, и теперь в свободное время он стал делать зарисовки, для этого брал с собой альбом, когда прогуливался в скверике возле дома со своей беременной женой.
В результате появились рисунки, например, старушка на лавочке, или жена в просторной блузе и свободном сарафане, скрывающем её формы.
Дома он нарисовал свой автопортрет пером (чёрной гуашью), затем постелил на стол скатёрку, на неё поставил тульский самовар, гордость Марии Михайловны, чайную посуду, положил лимон, и написал яркий, красочный натюрморт на картоне маслом. Домашние одобрили, и даже удивились. Надо же, как красиво получилось, как у художника.
Ему нравилось по вечерам с папкой художника ездить в ДК Трёхгорки, изостудия которой была одной из лучших в Москве, и не пустовала.
Группа новичков, в которую входил и Николай, штудировала на ватмане изображение Сократа, гипсовая голова которого высилась перед ними на постаменте. Николай любил рисовать гипсы ещё со школы, глаз у него был точный, цепкий, рука с карандашом не дрожала, и вот уже на листе ватмана проглядывал довольно точный рисунок мыслителя, и даже взгляд его пустых глазниц был наполнен мыслью.
Педагог, пожилой мужчина с бородкой клинышком, был доволен его работой. – Ну что сказать, у вас и поправлять ничего не надо. Давно занимаетесь, и где, если не секрет?
– С детства. У меня отец художник, всё смотрел, как он рисует, затем занимался в изостудии по вечерам, после занятий в школе.
– Это видно. Работайте дальше, у вас всё получится, – и он проходил к следующему мольберту…
Когда Николай приезжал домой, вслед за ним вскоре из института с трудом добиралась и Надежда. Она уже не работала, была в декретном отпуске, но учёбу не прекращала, хотя и подумывала ещё об отпуске и академическом. Ей тяжело приходилось, и Николаю становилось жалко жену, он видел, как она мучается, спала с лица, подурнела, и стала похожа на свою мать. Однажды он это чётко увидел, когда они сидели рядом с недовольными лицами и о чём-то рассуждали.
Существует такое высказывание: «Если хочешь узнать, какой будет твоя жена – посмотри на тёщу».
Энтузиазма ему это не добавляло, но что поделаешь, раз взялся за гуж, не говори, что не дюж. Конечно, он поспешил с женитьбой, но выбор у него был невелик: либо слесарить в грязной робе и влачить жалкое существование в общаге, надеясь получить комнатку, либо жениться, что он и сделал. Это был его выбор, и жаловаться на свою судьбу не следует.
Так размышлял он, сидя на кухне за скудным домашним ужином, понимая, что жене сейчас не до него, и наблюдая за соседкой, неутомимо шныряющей взад-вперёд по коридору. Однако она его не так утомляла, как жена с тёщей, и он не торопился покидать кухоньку.
На следующий день у него был выходной, так как работали бригады официантов посменно, и Николай неторопливо собирался якобы на работу, раздумывая, куда податься; то ли к Мишке съездить, то ли в кинцо сгонять.
А когда с улицы явилась хмурая и похожая на бледную поганку жена с животом колом, выпирающим из сарафана, ему в голову вкралась крамольная мысль: а не найти ли ему смазливую бабёнку для полноты жизни? Иначе с ума сойти можно.
– Я была в женской консультации, и врач сказала, что мне не хватает витаминов. Ты слышишь меня или нет, о чём размечтался, работничек?
– Разве я мало получаю, на витамины уж точно хватит, – огрызнулся муж, слегка смущённый и уязвлённый придирками жены.
– Мне нельзя сумки таскать, а мама тоже допоздна работает, сам знаешь, – продолжала жаловаться и нудить жена.
– Я всё понял, будут тебе витамины. А сейчас мне на смену пора, – вскочил Николай и понял, что проговорился. Махнув рукой с досады, поспешил вон из квартиры, забыв впопыхах свою папку художника.
– На какую такую смену, уж больно ты нарядный на работу ходишь, прямо начальник какой, – ревниво крикнула ему вслед Надежда, клокоча от возмущения, но мужа уже и след простыл.
Поскольку за папкой он не стал возвращаться, погулял по Москве, точнее, по Калининскому проспекту, хотел сходить в кинотеатр «Октябрь», но раздумал, и зашёл в пивной бар «Жигули», выпил пару кружек пивка с креветками, подзаправился бифштексом с тушёной капустой, благо деньжата в загашнике у него водились.
Читать дальше