Иван Катков: Еще один день. Сборник рассказов

– Дорогая Галочка, мы вместе уже год! Двенадцать счастливых месяцев!

За это время ты стала для меня самым родным человеком. С того самого дня, когда я тебя впервые встретил, не было ни минуты, чтобы я не думал о тебе. Просыпаюсь с мыслями о тебе, засыпаю, думая о тебе… Сначала, Галочка, ты была для меня загадкой. Прятала свое нежное сердечко в сундучке и никого к нему не подпускала. Но мне удалось подобрать ключик. И вот мы вместе. Галочка, ты мое все! Мне страшно представить, что будет со мной, если я тебя потеряю. Я люблю тебя, солнышко!

Галя с умилением слушала Бориса. Ее ротик чуть приоткрылся, щечки сделались пунцовыми.

– Я понимаю, что все это довольно неожиданно… – Боря опустил руку в карман пиджака, выудил пластмассовую коробочку, обшитую розовым бархатом и протянул Гале, – Галочка, выходи за меня!

Девушка осторожно открыла. В небольшой выемке пряталось обручальное кольцо.

– Боже мой, какая прелесть, – в волнении проговорила она, – но Боренька, миленький, я не могу его сейчас принять. Мне кажется, еще слишком рано…

– Все равно, – замотал головой Боря, – возьми колечко и храни его у себя. Я же не тороплю тебя, что ты! Думай столько, сколько тебе нужно.

Он приблизился к Гале и нежно поцеловал в губы.

Свеча, размякнув, устало склонилась. Капли горячего воска падали, застывая на скатерти бесформенными ляпушками.

Через минуту Боря поднял стакан.

– За тебя, любимая!

– За нас! За наше с тобой счастье, – звонко чокнулась Галина, немного пригубила вина и отправила конфету в рот.

Когда влюбленные допили бутылку, девушка прилично захмелела. Она и не заметила, как рука Бори оказалась у нее под лифчиком.

Он повалил ее на пол и принялся покрывать невинное тело жадными поцелуями. Галя целовала его в ответ и пьяно хихикала. Боря стянул с нее трусики и прикоснулся губами к мохнатому холмику. Галя покрылась мурашками. Дернула плечиками, словно ее знобило.

– Погоди секундочку, – вдруг вскочил он. Схватил с тумбочки бюст Ленина и протянул к ее лицу, – вот, сначала целуй его!

– Ты чего? – опешила она, приподнимаясь.

– Ну поцелуй, чего тебе стоит?

– Борь, не смешно, перестань сейчас же!

– А я и не шучу. Поцелуй, чего ты, – Боря приложил статуэтку к ее губам.

Девушка брезгливо отвернулась и отбросила Борину руку в сторону.

– С ума что ли сошел! Пусти меня, пусти, идиот!

Галя пыталась вырваться, но ей было не совладать с тренированным Борей.

– Галочка, не упрямься, ради нас, ради нашей любви, – Боря сел на нее верхом.

– Пусти меня, придурок! Я буду кричать! Ты ненормальный!

– Целуй!

– Го – о – о – осподи! Люди до – о – обрые! Помоги – и – и – ите! – заверещала Галя.

– Не кричи, любимая. Здесь стены толстые. Поцелуй вождя, так нужно.

Галина глубоко вдохнула и плюнула в статуэтку. Багровая от вина слюна попала на кепку вождя и медленно сползла по бронзовому лицу.

– Пошел к черту со своим Лениным!!! – в сердцах крикнула Галя.

Борис размахнулся и ударил Галину пудовым кулаком. Ее голова безвольно откинулась в сторону, волосы упали на лицо. Из рассеченной губы заструилась кровь. Галя зарыдала, стала сучить ногами. Пытаясь высвободиться, выгнулась мостиком, но Боря схватил ее за горло и властно прижал к полу. Девушка захрипела и вонзила острые ноготки ему в плечо.

– Ай! – вскрикнул Боря, отбросил ее руку и, приподнявшись, провел серию коротких ударов.

– Сука. Сука. Сука, – мрачно пыхтел он.

Девушка потеряла сознание.

Борис остановился и плюнул в кровавую кашу на лице Гали. Встал, взял бронзового Ильича, и до упора всадил в ее промежность. Статуэтка вошла лишь наполовину. По ляжке сползла тонкая кровавая змейка. Вокруг головы девушки растеклась лужа бурой крови. Волосы спутались и прилипли к синей опухшей щеке. Глаза заплыли. Нос был сворочен в сторону.

Боря поднялся, выдернул Ильича, бережно обтер рукавом и вышел из комнаты.

Всю ночь он бродил вокруг здания, прижав статуэтку к груди. Он плакал навзрыд и что – то бормотал.

С каждым ударом сердце его разрывалось от боли и тоски неразделенной любви.

Максим докурил, щелчком отправил окурок в урну и втиснулся в переполненный трамвай. Через двадцать минут тряски он вышел на «Пролетарке».

Трамвай, покачиваясь, с грохотом отъехал от остановки и скрылся за поворотом.

Дождавшись зеленого сигнала светофора, Максим перешел дорогу и торопливо зашагал по улице.

«Сейчас в мастерскую, – размышлял он, закрываясь от холодного осеннего ветра, – а потом в институт. К третьей паре должен успеть…»