Иван Катков - Еще один день. Сборник рассказов

– Столько мучений, и все зря, – задыхаясь, бормотал Эдуард.

– Чего? Ты о чем? – хватал губами воздух его друг.

– Да малышня нас сделала. Вот что.

– Отстань, не подохнуть бы.

– Ненавижу эту горгону очкастую, – простонал Эд, переваливаясь на бок. – Кстати, мэн, я же тебе еще не сказал. Когда я в песок, как последний удод, прыгал, мне Захар звонил.

– Ну и что?

– Да ничего. Орал, зачем они с нами связались и все в этом духе. Упырями нас

обозвал, скотина. Короче, уволили их. И судя по всему, из – за нас.

– Весело. Судя по всему… – ответил Валерка, не поднимая глаз.

7

Уже неделю Эдуард каждое утро ставил на мр – 3 плеере какое – нибудь бодрое «сайкобилли» и отправлялся на пробежку. Затем отжимался на брусьях, принимал холодный душ и завтракал.

Эдик влюбился. Алена не отходила от него ни на шаг. Днем они гуляли по берегу моря, по вечерам украдкой тискали друг дружку на дискотеке или уединялись в пустующем домике на окраине лагеря. На обходах она также сопровождала своего избранника, послушно рисуя оценки в журнале. Директорский племяш говорил только о ней и напоминал влюбленного гимназиста из романов девятнадцатого века.

Валерка заскучал. Даже пытался сагитировать сходить в Суходол за вином, но Эдик был решителен и непоколебим.

– Надолго тебя не хватит, – недоверчиво усмехнулся Валера.

– А это мы еще посмотрим, – красовался перед зеркалом Эдуард, – ты смотри,

как бицуха оформилась и живот почти пропал.

– Ты деградируешь, – покачал головой Валерка. – Интересно, а о чем вы хоть

с ней разговариваете? Если не секрет, конечно.

– А вот это уже не твое дело, – обиделся Эд, – о структурализме и герменевтике говорим днями и ночами… Какая тебе разница?

За две недели, проведенные в «Олимпийце», дети успели полюбить вожатых. Они проводили много времени в их домике. В тесной комнатенке порой собиралось более десятка визжащих и непоседливых гавриков. Девочки постарше с большой охотой помогали Валерке заносить в ноутбук результаты соревнований и эстафет. Пацаны слушали рассказы Эдуарда о язычестве и Древней Руси. А своего любимчика, тринадцатилетнего поклонника «Короля и шута» Юрку, Эдик учил играть на гитаре.

– Ты у меня к концу смены Джимми Хендриксом станешь, – обещал директорский племяш.

В благодарность будущие олимпийские чемпионы приносили вожатым фрукты и йогурты, не съеденные в полдник.

В лагерь приехал генеральный директор. Звали его Василий Васильевич Жбанов. Он был крупный, стриженный под «площадку», с недовольным выражением лица и выпяченной квадратной челюстью. Вожак, угодливо посмеиваясь, ходил за ним повсюду, как приклеенный. Не отставал от них и Болтушкин. Он что – то втолковывал, активно жестикулируя, словно в чем – то оправдывался. Жбанов неторопливо прохаживался по территории и со скучающим видом осматривал владения. Казалось, он вовсе не замечал подчиненных.

– И не вздумайте курить! – сквозь зубы проговорил Руслан Вафович, когда делегация проходила мимо домика вожатых.

Племянник неохотно спрятал сигарету в пачку.

– Тьфу ты! – сплюнул Эдуард.

– Ты чего? – спросил Валерка.

– Да противно смотреть, как они лебезят перед этим жлобом. Ты глянь, сбежались ему в ноги поклониться. Овцы. Я с ним утром поздоровался, а он харю свою задрал и проигнорил меня. Дерьма кусок!

После отбоя руководство отправилось на берег жарить шашлык. Играла музыка,

голый по пояс доктор Симаков плясал вприсядку. Повариха, что – то пережевывая,

шинковала овощи для салата. Тренер по самбо Геннадьевич помахивал куском картона над мангалом. Жбанов курил, развалившись в шезлонге. Не хватило водки, послали за самогоном банщика. Покачиваясь и тихо матерясь, он с грехом пополам оседлал велосипед и, укрепив скотчем фонарик на руле, заскрипел педалями в сторону деревни.

– Руслан Вафович! Руслан Вафович! Чепэ! – задыхаясь от волнения, подбежала к вожаку старший воспитатель.

Директор покосился на опьяневшего Жбанова и отошел с ней, придерживая за локоток:

– Что стряслось? Успокойтесь и рассказывайте.

– Я сейчас застукала вашего племянника… в домике… незаселенном… с Аленой. Хоть бы детей постыдились! – отдышавшись, произнесла Ирина Владимировна.

– С какой еще Аленой? В каком домике? Говорите толком, что произошло!

– Этот ваш Эдик, извините за выражение, занимался сексом с племянницей медсестры. Да что же это такое! Не детский лагерь, а дом терпимости!