Софья Лебедева - Он не просил меня ждать. Рассказы

Но себя мне было еще жальче. Меня постоянно то знобило, то тошнило. Едва я узнала о его существовании, он, как мог, портил мне жизнь. И его отец – тоже. При каждой встрече он настаивал прекратить зародившуюся во мне жизнь. Когда у меня почти не осталось времени на размышления, я решилась.

Это был кошмар. Она уснула, но я, я не уснул! Я чувствовал все, что происходило, до самого последнего движения, погрузившего меня, наконец, в темноту и тишину. Кто-то разрезал меня на куски. Я не должен был этого чувствовать, не должен был ничего еще понимать, но я все понимал и чувствовал ужасную боль. А если б вас резали живьем? А если б части вашего тела складывали на столе, чтоб проверить, все ли в наличии? Вам бы это понравилось? Я возненавидел ее и убил бы, если б только мог. Но скоро все кончилось…

Это на самом деле оказалось очень просто, он был прав. Совсем не больно – а я предпочла бы, чтоб мне было больно. Тем не менее, спустя час после того, как я проснулась окончательно, я уже не чувствовала ни малейших признаков «болезни». Можно идти домой и забыть. Но меня продержали в клинике до вечера, а потом он приехал и отвез меня домой. Такой ласковый, такой заботливый, забрал у меня пакет с вещами и донес до машины – небывалое событие. Поцеловал меня, прощаясь – показалось мне или он и в самой деле не хотел меня целовать? Лично мне бы не захотелось поцеловать саму себя. Но я ведь сделала это не только для себя, но и для нас двоих, не так ли. А потом он пропал на неделю, не звонил и не приезжал. Что ж, мне было о чем подумать и без него. Я никак не могла поверить, что это произошло со мной, да, со мной, Мирошиной Еленой Александровной, умницей, красавицей, активисткой. Как же я оказалась такой идиоткой и допустила, чтоб это произошло? Как я могла решиться на убийство собственного ребенка, частицы себя? Как? Впрочем, я вру. Тогда я не думала об этом, мысли пришли позже. Тогда я жила в каком-то странном состоянии отрешенности – как будто все плохое, что могло со мной случиться, уже случилось. Мне больше нечего ждать, но и надеяться, что все изменится к лучшему, бесполезно!

Он появился без всяких объяснений и все пошло по-старому. Я поняла, что это время – эту неделю после – он отвел нам обоим на переживания и раздумья. Он всегда так разумно все разграничивал – работу и удовольствия, развлечения и отдых, секс и эмоции, семью… и личную жизнь. Я подчинялась ему. Он был старше, мудрее, опытнее. А значит, он знает лучше меня. Что лучше для нас обоих. Так банально, не правда ли. Я понимала это. Миллион раз такое уже происходило с кем-то, и будет происходить дальше, каждый раз – первый. Первая любовь, первая боль, первое разочарование, а потом становится все равно. Мне стало все равно, я поплыла по течению.

И только ночью, когда я не могла уснуть в своей красивой удобной кровати, ко мне приходили призраки, чтоб истязать мою душу. Не помню их лиц, не смогу повторить их имен, помню только выкручивающую суставы, ломающую кости, выжимающую меня досуха боль. Я была преступницей. И никого не было рядом со мной – даже того, с кем вместе мы совершили это преступление.

Не знаю точно, в какой момент началось это мое призрачное существование. Сначала я считал, что я – это она. Я долго жил ее жизнью, ее мыслями и даже ее снами до того, как осознал, что я – некая отделенная от нее сущность, бесплотная тьма ее тела. Потом я понял, что я и есть ее «мальчик», «малыш», «маленький», словом, тот, кого она оплакивала ночами, лежа без сна. Каким-то образом я не умер, как считала она, а остался жить в ней внутри. Это было странно и страшно. До того, как я вспомнил, мне было жаль эту женщину, с которой мы составляли одно целое. Такая молодая, глупенькая… мне казалось – я много старше ее. Наверное, оттого, что я должен был родиться мальчиком. А она могла по часу выбирать наряд для встречи с человеком, который должен был стать моим отцом, и еще полчаса тратить на размышления о цвете губной помады.

Однажды у нее закололо в боку. Это оказался аппендицит, она попала в больницу, наркоз… Совсем как тогда. Пока ее резали, я был в ней, я вспомнил. Что было до того, как мы вместе стали пробираться между белых пушистых облаков. Жалость к ней испарилась вместе с остатками наркоза. А она ничего не подозревала.

Со временем я перестала терзать саму себя. Я уже поняла, что на самом деле никаких призраков не было и все мои мучения – лишь выбросы чувства вины. Через полгода окончательно прошла мучавшая меня бессонница. Тут бы мне и жить спокойно. Но отчего-то не жилось. Он никогда не вспоминал об этом убитом нами ребенке – по крайней мере, вслух. Но откуда мне было знать, сколько уже на его совести таких убитых детей. Ведь я была далеко не первой его любовницей и возможно, не последней. Наверное, со временем привыкаешь жить с этим. К тому же мужчины все воспринимают по-другому.