Вася Дикий - Хозяин

Никто в их семье не говорил «умерла», несмотря на прошествие стольких лет с выпускного. Было слишком трудно признать, что родная плоть и кровь, должная стать продолжением после твоего ухода из этого мира, гниет где-то в земле, словно все годы, проведенные рядом, были лишь для того, чтобы ты вспоминал их, мучаясь и стеная от понимания масштабов утраты.

Родителей же Маши не связывало наличие других детей, поэтому их семья не выдержала такого удара судьбы и вскоре распалась. Мать нашла себе нового мужа и через четыре года родила повторно, а отец так и не смог оклематься и с головой ушел в работу.

Лина вязала, чтобы успокоить нервы и скоротать время томительного ожидания. Этому она научилась здесь по книжкам, так же как и шитью, плетению фенечек, корзин, вышиванию и другим видам рукоделия, коими должно заниматься приличной девушке. Результаты ее трудов забирал хозяин и оставлял лишь то, что было сделано для личного пользования.

За дверью послышался шорох. Лина тут же отложила вязание и подскочила ко входу.

«Один, – мысленно считала она, слушая повороты в замочных скважинах. – Два, – ее сердце замирало, а в глазах появились слезы радости. Хозяин наконец-то вспомнил о ней! Главное, чтобы теперь не передумал. Так бывало не раз. Он начинал открывать замки, но что-то заставляло его развернуться и уйти, так и не заглянув к Лине. А она оставалась сидеть в полном недоумении и долго не отводила взгляда от тяжелой двери, отделявшей ее от жизни. Теперь Лина всегда считала щелчки открывающихся замков. Еще четыре поворота ключа в другой скважине, и девушка чуть слышно пролепетала: – Три, – потом снова повороты. – Четыре, – и наконец: – Пять». Дверь открылась. На пороге стоял хозяин в свободных джинсах и футболке навыпуск, замаранной в грязи. Он спокойно зашел, не говоря ни слова, закрыл дверь и уселся на стул. Закинул ногу на ногу и прикурил сигарету. Выпустил первый клуб дыма и только после этого заговорил, будто не замечая, что Лина еле сдерживается, чтобы не наброситься на него с объятиями.

– Как я замучился с этой картошкой, – сказал хозяин и потер затекшую шею. – Весь огород перекопал. Собрал пять мешков.

Так Лина поняла, что сейчас осень.

Он продолжал нудно рассказывать о своих трудовых буднях, и казалось, ему вовсе нет дела до столь долгой разлуки с Линой. Но она боялась что-либо говорить по этому поводу – хозяин терпеть не мог, когда его перебивали или заводили беседы о слюнявой ерунде.

Он затушил сигарету и откинулся на спинку стула.

– Ну иди сюда. Чего сидишь? – вяло ухмыльнулся. – Я же знаю, что тебе нужно. Все вы похотливые сучки.

Лина виновато улыбнулась и подошла к хозяину, вся зажатая от смущения и нетерпенья.

– Давай, – протянул он, словно делал ей какое-то одолжение, и, приподняв футболку, расстегнул молнию на джинсах, – вставай на колени. На большее меня сегодня не хватит.

В такие моменты хозяин был не против, если она теребила себя ручкой, которую грозился отрезать за подобные выходки в его отсутствие, и Лина наконец смогла унять зов плоти, так мучивший ее все эти дни, проведенные в полном одиночестве.

«Не страшно, если ты один, страшно, если ты ноль»? «Лучше будь один, чем вместе с кем попало»? Для Лины эти фразы были пусты. Она бы посмотрела, как заговорили бы Омар Хайямы и иже с ними, просиди они взаперти не пойми где девять долгих лет, не видя и лучика солнца. В таких условиях сам дьявол сойдет за лучшего друга и ангела-спасителя от одиночества. И ты лучше станешь полным нулем, чем останешься наедине с собой, даже если компанию тебе составит лишь такой же ноль, как и ты сам.

– А ты сегодня в настроении, я посмотрю, – хмыкнул хозяин, когда Лина, не успев сглотнуть, снова стала ластиться к нему, надеясь, что тот решится на более активные действия. – Но извини, дорогуша, я и правда устал.

Но Лине это показалось не очень убедительным, и она продолжила соблазнять своего хозяина. Он засмеялся и сказал:

– Ну хватит правда, – легонько отстранил ее от себя.

Лина вновь не послушалась, желая ласки.

– Я сказал «нет»! – рявкнул хозяин, схватил ее за волосы и отдернул от своего паха. – Может, позже… – спокойно добавил он, застегивая ширинку.

Лина всегда металась между своими желаниями и страхами, находясь в обществе хозяина, и часто принимала решения не обдуманно, а лишь повинуясь тому чувству, что было сильнее в конкретный момент. И сейчас ей вновь было страшно. Страшно, что он изобьет ее, поэтому она вернулась на кровать и стала молча смотреть, как хозяин закурил очередную сигарету, наполняя помещение табачным дымом. Ей он курить запрещал, никогда не приносил спиртного и тем более наркотиков. Говорил, что женщина не должна уподобляться мужчинам. Как и мужик бабам. Поэтому его дело быть мужиком, который пьет, курит, сквернословит и поднимает руку, когда ему вздумается. А ее как женщины слушаться всего, что он ей говорит, и вязать свои шарфы, свитера и прочую лабуду, что пользуется спросом.