Галина Грановская - Рассказы

Тоня приподняла голову с подушки и, чуть приоткрыв глаза, скользнула взглядом по залитой солнцем бревенчатой стене. Дома. Уезжала ли она вообще? Может, и не было ничего – ни чужого города, ни дома чужого, ни странной бесснежной зимы? Но нет, было всё это, было. Вон, у окна на стене приколото несколько открыток. Она сама слала их крёстной с юга.

Как рвалась она отсюда! Думала, уезжает навсегда. Думала, начинается другая, взрослая жизнь, непохожая на прежнюю – простую, незамысловатую. Она и началась – в начале полярного лета, и полярным же летом, ровно через год, закончилась. Год прошел, а будто вчера, поёживаясь от холодного ветра, стояла она июньским утром на пристани в ожидании почты.

В лодке, плывущей к берегу от бросившего якорь корабля, углядела среди своих незнакомца в не по-здешнему яркой куртке. «Гостя тебе привёз!», – крикнул председатель кооператива, выпрыгивая из лодки и подтягивая её к берегу. Ясное дело, шутил. Какое мог к ней иметь отношение этот парень с рюкзаком? По зеленоватой бледности лица ясно было, что не мореход. С виду крепкий, а едва стоял на ногах, укачало. И кольнула её неожиданная жалость – туго ему, видно, пришлось в такое волнение. Сама она морской болезни знать не знала. С детства в лодке. Помогала отцу на тоне. Да и потом, когда отца не стало, случалось, выходила в море порыбачить. Умела обращаться и с веслами, и с баркасом. И зимнюю рыбалку любила. Как станет лёд, ходили с Колькой за кумжей и щуками на озеро.

Но оказалось, что именно она, Тоня, и вправду была нужна незнакомцу. Он писал серию очерков о старинных селах и промыслах Беломорья и его интересовала библиотека, в которой она работала. Сохранились ли подшивки газет за прошлые годы? Конечно, сохранились, куда им деться-то? А нет ли каких-нибудь старинных книг? Он несколько раз задал этот вопрос. Но откуда им быть-то в библиотеке? Старинные книги были у Стрельцовых, живущих на дальней тоне. И не о поморах они, а церковные, Стрельцовы были из староверов. Все они здесь потомки тех, кто сберегая веру, бежал когда-то от царских «милостей» и новых церковных уставов в северные земли. Но этого она говорить не стала. Незачем. Тем более, что дошли уже до библиотеки. Тут парень, спохватившись внезапно, спросил, у кого можно остановиться на ночь. «Можно и у нас», – неожиданно вырвалось у Тони. А что? Места много. Они вдвоём с крестной жили. Хотя обычно всех приезжих к бабке Глафире посылали. Та скучала по уехавшим в город детям и внукам. Гость для неё хоть какое-то развлечение. И гостю хорошо, бабка не молчунья. А выпьет рюмочку, так и песни старые поморские споёт.

Тоня песен Игорю не пела, но везде водила, всё, что могла, показала. Через три дня, стоя на берегу в ожидании корабля, Игорь посмотрел на неё и сказал, как ей показалось, со значением, что обязательно ещё приедет. Она не поверила. Все так говорят. Туристам тут всё нравилось, всяк хотел бы вернуться. Каково же было её удивление и сколько тайной радости было, когда он и вправду приехал! Через месяц. Опять вроде как в командировку от газеты.

На этот раз целых десять дней жил. Тут уж всем ясно стало, ради чего, а точнее, ради кого он здесь. Песни, заговоры, сказки поморские – это повод, а причина-то, вот она, рядом с ним, Антониной зовут. Никто и не удивился, когда она ближе к осени в город засобиралась.

«А как же Колька? – спросила крестная, вытаскивая из печи пирог с рыбой, который испекла на дорогу. – Мрачнее тучи ходит, не вишь, что ли?» Что Колька? Молчун неповоротливый. Вместе в школу ходили. В детстве дрались даже. А Игорь – это совсем другое. Сердце ныло сладко, стоило подумать, что, вот ведь, издалека приплыл за ней, пусть и не под алыми парусами. Приплыл, чтобы забрать её с собой. Крестной не нравился. «Чужой, он чужой и есть», – сказала, отворачиваясь. Не хотела Тоню от себя отпускать. Отпустить – что потерять. А она знала, что это такое. Муж умер от инфаркта, а сын Май вместе с Тониными родителями сгинул в море; в один из осенних штормов катерок, на котором они плыли, разбило о камни.

Тоне и жаль крёстную, и остаться не может. «Не навсегда ведь еду, – сердилась, – и не за тридевять земель, а всего лишь в областной центр. Вон сколько наших в Мурманске. Работу найду и учиться дальше буду. Сама говоришь, высшее образование ещё никому не повредило… на заочное поступлю». «Отговорки всё это», – вздохнула крестная. Но пошла на почту, звонить в Мурманск троюродной сестре, просить, чтобы та приютила Антонину.

Только Тоня поехала совсем в другой конец города. Чего идти к почти незнакомой тётке, когда у Игоря своё, пусть и съёмное, жилье? Маленькая квартирка и без мебели почти, зато какой вид из окна! Весь залив как на ладони.