Сергей Корнев - Гол последней надежды. Футбольная сказка, или Нефутбольная история про футбол

Тренер «Динамо» в надежде снова переломить ход матча выпустил сразу двух свежих игроков, но они в игру не попали – всюду не успевали, бегали по полю бесцельно, как лишние. Замены же Святогорцева сработали. Сперва Соловьёв, вышедший вместо Гвидонца, – вторым нападающим в помощь Морозову, – заработал опасный штрафной вблизи ворот, и Муромцев своим фирменным, неберущимся, ударом вывел «Прогресс» вперёд – 2:1. А потом настал звёздный час Финисто Хальконеса, заменившего уставшего Морозова. Он творил, что хотел, разрывая несчастную оборону «Динамо» в клочья – 3:1, 4:1, 5:1. Хет-трик!

– Фини! – закричал Коля Иванушкин, высоко размахивая флагом. – Фини!

– Фини! Фини! – подхватил фан-сектор.

– Фини! Фини! Фини! – раскатисто зарядил стадион во все две тысячи ртов.

Святогорцев, кажется, совсем не обращал внимания на ликующие трибуны. Невозмутимо повернулся к скамейке запасных и подозвал к себе Лягушевича.

– Алесь, ну что, хочешь поиграть немного в футбол? Разминайся!

После игры в раздевалку заходили всякие важные люди из «Неживмета», восхищались, жали руки. А Жараптицкий открыл заранее приготовленное шампанское.

– Знай наших! – горячо воскликнул он, в каком-то детском запале зардевшись румянцем. – А я совершенно не сомневался! Я-то знал, кто чего стоит. И мы стоим ещё больше, много больше!..

– Не только мы, – отозвался Святогорцев. – А все. Все вместе и каждый в отдельности. Вообще человек стоит очень дорого. Так дорого, что и продавать-то его – ужасная, постыдная глупость. Но, к сожалению, мало кто умеет не продешевить в себе человека.

В «Прогрессе» было два Андрея. Оба из Украины. Ряба с Донбасса, а Балдинский из-под Киева. Они друг друга на дух не переносили и потому совсем не общались, не разговаривали, знали, что если уж начнут, то слово за слово, и непременно дойдёт до драки. А Святогорцев драку не простит: либо отстранит от команды, либо вообще отчислит.

У Рябы отец и брат погибли в ополченцах, одна мать осталась. Он половину своих денег всегда отсылал ей, в Донецк. Переехать она отказалась. Привыкла к войне, умереть хоть завтра, хоть сегодня, хоть сейчас уже не боялась. А Андрей эту войну возненавидел всей душой. И людей, которые её принесли. В Балдинском он видел именно такого человека.

Андрей Балдинский родился зимой 1991-го – в день подписания Беловежского соглашения, чем в сознательном возрасте очень гордился. Он относил себя к подлинным украинским патриотам. А таких, как Ряба, ругал последними словами, обвиняя в предательстве Украины.

Они оба были бровочниками, оба играли на правом фланге. Только Балдинский тяготел к атаке, а Ряба предпочитал роль защитника, как Олег Гусев в киевском «Динамо» и хорват Дарио Срна в донецком «Шахтёре» соответственно. Данное обстоятельство добавило в их и так безнадёжные отношения ещё больше напряжённости, так что и тот, и другой втайне стремились перебраться из «Прогресса» хоть куда-нибудь, лишь бы, наконец, избавить себя от этого непрестанного молчаливого противостояния.

О вражде и её причине знали все игроки, в особенности же партнёры по скамейке запасных: Кожемяко, центральный защитник, которому не нашлось места в основе из-за сыгранной троицы – Добрынина, Попчука и Муромцева, левый вингер Зайцев, плотно «сидевший» под Лешых, сменщик главного форварда Морозова нападающий Соловьёв и даже дистанцировавшийся от молодёжи вратарь Емелин. Не знал только новичок команды – Финисто Хальконес.

После кубкового матча, почувствовав себя настоящим признанным героем, любимцем болельщиков, этих суровых неживских мужиков, он вдруг заявился на тренировку в майке с надписью «Я русский». Темнокожий парень в майке «Я русский», смех да и только.

Добродушный весельчак Кожемяко не удержался, чтобы вволю не поржать.

– Фини, это ты-то русский? – беззлобно смеялся он над кубинцем, сгребая того по-дружески в охапку здоровенными ручищами. – А я-то думаю, чего этот кубинский парень так на русского похож! А он, оказывается, и впрямь русский!

Но Финисто всё равно обиделся, недоуменно хлопая глазёнками.

– Чего ты смеёшься? Дурак ты… При чём тут Куба? Да отстань ты от меня! Чего ты на внешность смотришь? Русский я! У меня мама русская.

– Ты-то, Фини, русский, конечно, – со странноватой улыбкой заметил Соловьёв и многозначительно кивнул в сторону Балдинского с Рябой. – Смотри, только вот им не говори об этом, у них это больная тема.