Андрей Иванов - История болезни с диагнозом «Жизнь». Роман-медитация

На утреннике в детском саду. Фото автора.

Кормили его с ремнём. Какая-то из родных тёток возле тарелки с едой клала на стол ремень. И настойчиво предлагала кушать без порки. Мальчик мог сидеть молча целый час или больше, вяло и с неприязнью смотрел на еду, которая остывала. Если это был борщ, то по его поверхности начинали плавать льдины из кружков жира, обжарки сала и всякой такой гадости. В итоге, в Андрея силой впихивали половину тарелки, потом, отругав, отпускали на свободу.

Тетя Лариса сказала, – Хорошо, пойдёшь к девочкам, если хорошо пообедаешь. Иначе никаких тебе диафильмов. Пустую тарелку покажешь, и только тогда смотри свою сказку.

Бабули дома нет и вступиться за ребёнка было некому. Лариса налила в тарелку ненавистный борщ. Усадила Андрея на место пытки за кухонный стол. А сама отправилась в комнату готовиться к урокам.

Время шло. Борщ встал непреодолимой стеной перед волшебством. Нужно что-то делать. Ремня не хотелось. Борща не хотелось ещё больше. И пропустить диафильм тоже было выше человеческих сил.

Голова внезапно лихорадочно заработала. ВЫЛИТЬ!!!

Куда? В помойное ведро? В ведро с углём? Заметят. Куда?!!! Андрей осмотрел кухню. Можно было в печку. Но опасно. Лариса услышит звон кругов с печки, тогда ремень, поставят в угол и празднику конец.

Возле стола стоял древний кухонный комод с посудой, бокалами в серванте и всякой хозяйственной утварью.

Если незаметно вылить между стеной и комодом, то враги могут и не заметить.

На цыпочках, осторожно и тихонько мальчик встал на табуретку и через край опорожнил всю тарелку борща за стену комода. ПОБЕДА!!! Сердце колотится. В голове шум. Теперь нужно идти показывать тарелку и врать. Но диафильм с подружками-это просто счастье.

– Тетя Лариса, я доел. – как-то сдавленно, и немного не своим голосом прокричал Андрюша с кухни.

– Не может быть… Неси тарелку сюда…

Было очень – очень страшно. Пора на казнь.

Лариса сидела на диване в зале, вся обложенная тетрадками своих учеников. – Показывай.

Тётя внимательно осмотрела посуду. – Куда дел борщ, ИвАнов сын? – строгий учительский голос заставил Андрея покраснеть.

– Скушал, – прошептал мальчик.

– Ты его вылил, у тебя на лбу написано.

Читать мальчик ещё не умел. Но буквы в книгах видел. Сразу представилась картина. На лбу огромными чёрными буквами написан смертный приговор – «ОН ВЫЛИЛ БОРЩ ЗА КОМОД!!!»…

– Смотри мне в глаза. – Лариса ждала смерти мальчика.

Андрей медленно проваливался сквозь пол… Спасти его могла только ласковая рука бабули. Но бабули не было.

– Иди за мной, – Тётя, не выпуская из рук тарелку, пошла на кухню. Заглянула в помойное ведро. Потом внимательно оглядела ведро с углём.

– В печку что ли вылил? – палач продолжал пытку.

– Нет. Я его съел, – вторично соврал мальчик.

– Ты не мог его съесть. Я вижу, что ты его вылил через край. Признавайся куда…

Андрюша молчал. Он не сообразил, что по краю тарелки видно, что борщ был вылит. А, если догадается заглянуть за комод, то я умру.

– Ладно. Иди. Долго у соседей не сиди. После сказки сразу домой. Но, куда же ты его дел? – Тётя задумалась, но не смогла сдержать улыбки.

Ужас того, что преступление рано или поздно, но всё равно вскроется, преследовал мальчика всё детство. Особенно жутко было перед сном. Андрей рисовал картины, как семья начинает ремонт на кухне. Отодвигает комод. А там!!! ОКЕАН БОРЩЕЙ!!! Потому, что теперь раз за разом тарелки выливались именно туда. Всегда, когда никого из родных не было на кухне, это повторялось.

Но сейчас, счастливый и окрылённый Андрюша вприпрыжку бежал к соседям. Там собрались уже ребятишки не только из нашего дома. А многие, даже с нашего двора.

Готовился волшебный кинозал, на стену натягивали белую простыню. Сейчас потушат свет, и волшебник покажет чудо. Чудесный светящийся аппарат наготове стоял на тумбочке.

Все затихли. Прекратились даже счастливые смешки.

Андрей от радости на время совсем забыл о своём преступлении… Но преступления только начинались…

В нашем старом доме не было ни туалета, ни ванны, ни душа. В туалет ходили на улицу. Раз в неделю кто-то из родных брал Андрюшу в баню. Баня была или мужская, или женская. Если свободна была кто-то из тёток, то она брала мальчика с собой в женскую. Если шёл в баню дядя Олег, то Андрюша шёл в мужскую. Так было лет до четырёх.