Андрей Иванов - История болезни с диагнозом «Жизнь». Роман-медитация

Город виднелся внизу, весь, как на ладони. По дорогам бегали игрушечные машинки, люди превратились в букашек, дома меньше кубиков для игры.

Чем выше поднимались, тем сильней захватывало чувство интереса. Будто приближались к чему-то сказочному, запретному, и очень манящему.

Андрюшка с другом запыхались при подъёме и на середине холма сели передохнуть. Глазели на город и смеялись.

Незабываемое чувство, когда смотришь сверху на родной город. Видишь его весь, сразу и целиком. От начала и до конца. Видишь всё, и так красиво.

Тебя не видит никто. Типа такой невидимка. Смешно было смотреть на вокзал. Там стояли три ниточки поездов. Махонькие и такие далёкие. Людей уже не было видно, но они там есть. Копошатся в своих мелких делах и заботах. Вон наш дом виднеется. А мы поднимаемся на самую верхотуру мира.

Смотреть наверх было ещё интересней. Вдалеке стоит телевышка. Она виднелась как памятник, как какой-то магический постамент. Будто в ней находились чудеса или странные существа из сказок…

Немного передохнув, мальчишки продолжили путь…

Под ногами цветочки душистого клевера, пчёлки жужжат, перелетая с одного на другой. Приятный ветерок. Мы поднимаемся. Уже хочется пить. Воды, конечно, с собой не взяли. А вдалеке море. Огромное, бесконечное. Синее. А мы идём вверх. Небо всё ближе.

И вот она! Красота и Тайна!

Телевышка. Вершина мира, где заканчивается земля и начинается небо.

Телеретрансляторная вышка города Чехова. Фото из архива автора.

Стоим молча. Дух захватывает. Вышка высокая, железная, огромная. Через неё показывают все телевизоры в моём городе.

Бабуля не узнает, что я без спросу приходил сюда. Не надо её пугать и расстраивать. К тому влетит мне по полной. Но, как здесь чудесно и красиво. На все четыре стороны Света простор. Куда ни глянь, мой остров. Моё море. Мой город. Моя Родина. Моё детство.

Андрюша с другом обходят кругом всю телевышку. Трогают руками. Она есть. Она настоящая.

Первая мысль – А как же сюда, на такую верхотуру завезли и установили это железо, этот домик телемеханика?

Бежим смотреть, куда ведёт тропинка от вышки.

Оказывается, с другой стороны горы есть дорога. И машина там проедет. А мы лезли по другой стороне, по целине, со стороны города. Теперь понятно. Даже спускаться вниз неохота. Такая чудесная красота. Здесь уже нет чаек. Здесь другие птицы. Коршуны и ястребы. Они любят высоту. И видят сверху они даже маленькую мышку или рыбку. Иногда воруют цыплят у соседей. Красотааааа!!!

Так не хочется уходить. Но надо. Ещё успеть зайти на берег, к морю, собрать свежую морскую капусту для бабусиного супа.

Напоследок присели на каменную ограду. Посмотрели вниз, на город, на огромный наш остров, на бескрайнее море. Пожевали сочный клевер. Андрюшка высосал три кислых муравья. Можно возвращаться.

Обратно бежим вприпрыжку, вниз под гору. Ноги заплетаются. Падаем кубарем. Катимся по мягонькой траве. Хохочем.

Небо отдаляется, город приближается.

Мой городок детства. Вид с соседней сопки. Фото из архива автора.

Мы ещё долго бродили тихие и счастливые по берегу залива, по нашему городскому пляжу. Собирали сплетения морской капусты. Разговаривали о чём то. И оглядываясь смотрели на вершину, которую мы уже покорили.

Это никогда не забыть. Это чувство детского счастья. Тайны. Волшебства и Чуда… Чистого восторга!

А та волшебная телевышка и до сих пор там стоит. Такая же высокая, красивая и далёкая. Как моё детство.

Она там есть. Я это точно знаю. И когда-нибудь опять к ней поднимусь… Обязательно!!!

Больше не буду писать от имени персонажа. Надоело писать о себе в третьем лице. Прямо скажу, главный герой этой книги я сам. Читатель мой и сам об этом догадался.

С детства заметил в себе одну черту. Во мне всегда вызывали какой-то особенный душевный трепет люди с физическими и психическими отклонениями. Инвалиды, люди с детским церебральным параличом, с синдромом Дауна, хромые, глухонемые, заики, умственно-отсталые. Их часто недолюбливали сверстники, насмехались, презирали по-детски жестоко.

Как это объяснить, не знаю. Но, от таких людей я чувствовал, кроме обычной жалости к ним, ещё и какой-то особенный приятный покой, лёгкость и радость. Ощущал какую-то их бесхитростность, простоту, чистоту их больной души и тела. Но, тогда я не понимал, что это за чувства. Обижать и презирать инвалидов я бы никогда даже не смог. Я, наоборот, тянулся к ним, таким странным и одиноким.