Братья Швальнеры: Кончина. Киноповесть о тюрьме без вымысла

Казах. Эх мля, баландеры… Работенка у вас конечно… Стремней, чем наша, а? Ха-ха, вы на воле все братва, а на зоне – повара, да?!

Громко смеется. Разносчики пищи нехотя поддерживают его.

Казах. Что там сегодня? (Приоткрывает один из бачков, вдыхает запах и, скривясь, сразу закрывает его) Фу, ну и параша. Ладно, погнали!

Он открывает еще одну решетчатую дверь. Зритель видит длинный мрачный коридор, по обе стороны которого – двери камер. Окон здесь нет – все освещают тусклые лампы. На весь коридор играет итальянская поп-музыка, раздающаяся из хриплых динамиков радиоприемников, навешанных здесь повсюду. Стоя в проеме решетчатой двери, один из пищеносов кричит:

Пищенос. Ну что, жрать будете, педерасты? Ха-ха!

Рука с ключом открывает форточку в двери одной из камер. Оттуда летит плевок, попадающий на форменные брюки казаха.

Казах. Вы че, попутали?!

Пищенос. Щас, Ержан, погоди.

С этими словами он берет с телеги пятилитровую бутыль с киселем, открывает ее и выплескивает содержимое в форточку.

Пищенос. На, киселя попей!

Из камеры слышатся крики возмущения. Казах смеется и закрывает форточку. Движение кортежа продолжается – зритель видит открывающиеся дверные форточки, появляющиеся на них алюминиевые тарелки, наполняющих их пищеносов. Все это под звуки песни Riccie e Poveri «Sara parche ti amo». В конце песни зритель вновь видит коридор и пищеносов, водружающих бачки на телегу. Один говорит другому:

Пищенос 1. Мля, задолбала эта баланда. Спрыгивать надо.

Пищенос 2. Как ты с нее спрыгнешь?

Пищенос 1. А как Лунтик спрыгнул?

Пищенос 2 . Феликсу отбашлял.

Пищенос 1 . Я тоже отбашляю.

Пищенос 2. Давай, иди, башляльщик хренов. Быстрей давай, а то обоссу.

Они выходят на улицу. Зритель видит два стоящих друг против друга кирпичных здания, обнесенных колючей проволокой. В них – маленькие зарешеченные окна, из которых раздаются крики «Авое! Жизнь ворам!», «Баландеры – бесы!», «Семен, забирай коня!» и так далее – понять, о чем идет разговор, невозможно. Пищеносы катят телегу молча, глядя под ноги, и движутся между двумя этими зданиями. Внезапно останавливаются. На земле у их ног лежат концы двух веревок, выброшенных из окон двух камер.

Голос из окна. Братиш, свяжи коня, будь другом.

Один из пищеносов поднимает концы веревок, смотрит на другого. Тот качает головой в знак несогласия. Несмотря на это, первый усердно крепким узлом затягивает концы веревок. Поднимает голову – и видит перед собой улыбающееся лицо казаха в форме. Посмеявшись, казах взмахивает кулаком и бьет связавшего в ухо. Тот падает.

Звук удара в ухо перетекает в звук куска мяса, падающего в алюминиевую тарелку с супом. Перед глазами зрителя – столовая с деревянными столами и лавками, на которых сидят люди в оранжевых жилетах. Из алюминиевых тарелок они молча и угрюмо едят суп. Доев свою порцию, Женек на всю столовую орет:

Женек. Б***дь, ну и параша, жрать просто невозможно!

Ему вторят другие.

Голоса. Говно! Мусорам бы такое подогнать! Отрава! Надо вообще тряхануть за баланду! Всем!

Пожилой человек, не поднимая головы от тарелки, беззубым ртом парирует толпе.

Старый. В козлятнике трясти не канает! Тут такого ничего нельзя! Нам ничего не положено!

В столовую входит Иваныч, бросая журнал на стол впереди себя.

Иваныч. Приятного, мужики. Давай автографы… Как баланда-то, есть хоть можно?

Все поочередно подходят к его журналу и расписываются в нем, добавляя:

Голоса. Да ничего, нормально. Вкусно даже.

Подходит Женек. Расписывается. Говорит:

Женек. Отличная баланда. Как в ресторане.

Старый с улыбкой слушает его.

Иваныч. Ну и ништяк. Давай, чеоез 5 минут, кого в столовой увижу – объяснительная. Порядок пора наводить, а то срач в бараке. Закрыть бы его совсем нахер, чтоб чистый стоял.

Уходит.

Старый. Во, Женек, махом переобулся. Только что жрать не мог, а сейчас уже нахваливает!

Все смеются.

Женек (оправдываясь). Мне выговор нахер не нужен. УДО в опасности. Да пошли вы все!

Старый. А как же страдануть за общее? СлабО?

Женек. Не канает. УДО в опасности. И вообще не выясняй.

В открытую дверь столовой доносится крик Иваныча.

Иваныч. Вы там еще?! Ща всем взыскания повешу!

Толпа медленно покидает столовую. Впереди всех вприпрыжку бежит Женек и кричит: