Теперь, стоя в тени, он решил, что выслушает версию отца и так же, как и герцогиня, попытается сделать все от него зависящее, чтобы восстановить статус-кво. Он тоже сильно скучал по матери.
– Любишь?! – возопила тем временем герцогиня. – Это ты называешь любовью?! Ты, что, решил поиграть в героев рыцарских романов?! Ты не ешь, не спишь как следует, у тебя совсем нет секса. Ты здоровый молодой мужчина, что ты вытворяешь?! Даже в Венеции, семь лет назад, когда ты потерял память, ты вел себя лучше!
– Лусия, тебе еще не надоело? – устало спросил герцог.
– Нет, я от тебя не отстану! Если ты не можешь забыть ее, тогда прости ей измену! Вернись и забери ее из Польши!
– Лусия, это я совершил ошибку, – помолчав, наконец, неохотно сказал герцог, отрываясь от созерцания весеннего неба.
– Какую ошибку, Луис? – тихо спросила герцогиня, боясь спугнуть его откровенность.
– Какую? – герцог невесело усмехнулся. – Это она застала меня с другой женщиной. Этого довольно, Лусия? Ты удовлетворена?
Герцогиня де Монлери казалась озадаченной.
– Она застала тебя с другой женщиной? Ушам своим не верю! Тебя же не интересуют другие женщины, как ты совсем недавно заявил мне в довольно категоричной форме!
Герцог вздохнул и промолчал.
– Так получилось, Лусия, – отстраненно произнес он через некоторое время, когда донна Лусия уже не ожидала ответа на свой вопрос. – Это произошло в тот день, когда в присутствии двух королей, польского и литовского, и мазовецкой принцессы с сыновьями, мой дед открыто заявил о моем нелигитимном происхождении. Эвелина и Андрей тоже присутствовали при этом.
Лусия де Монсада вскрикнула от ужаса и поднесла руку к губам.
– Боже мой! Он что, с ума сошел, что ли?!
Теперь уже герцог поднялся из кресла, подошел к перилам веранды и посмотрел на расстилавшийся перед ним городской пейзаж. Не поворачиваясь к Лусия, он продолжил говорить, и голос его звучал так обреченно и безжизненно, что Андрею до слез стало жалко отца.
– Дед сделал это потому, что хотел, чтобы я остался в Литве. К несчастью, это произошло после того, как Эвелина практически согласилась уехать со мной и Андреем в Италию. Я ни словом не обмолвился ей о том, что я незаконный сын короля Людовика Анжуйского и Алиции Острожской, и, таким образом, больше князь Острожский, чем герцог Монлери. Они пытались использовать ее, чтобы заставить меня остаться в Литве.
– Бог мой, Луис! Мне так жаль!
– Эвелина очень красивая женщина, Лусия, – продолжал герцог, не обратив внимание на ее восклицание. – И очень необычная. У нее много поклонников при дворе, в том числе среди особ королевской крови. Достаточно сказать, что перед тем, как я появился в Польше, польский король серьезно подумывал сделать ее своей новой королевой. Когда она узнала, кто я такой на самом деле, она заявила, что останется княгиней Острожской. Я был очень зол, что она позволила другим людям оказывать давление на себя, на меня и не стала на мою сторону. Словом, король предлагал ей брак, я мог предложить только развод. Я не был с ней откровенен, я скрывал от нее правду о своем происхождении до самого конца.
Лусия де Монсада в немом отчаяньи только покачала головой.
– В ту ночь она закрыла для меня двери своей спальни, – герцог взъерошил свои густые каштановые волосы, которые при свете солнца отливали цветом темного золота. – Я был так взвинчен и раздражен, что просто вышиб дверь и настоял на том, чтобы она пришла ко мне в опочивальню.
Широко раскрыв глаза от изумления, Лусия де Монсада неверяще смотрел на герцога. Андрей затаил дыхание: он слышал, как слуги шептались об этом, гадая, что же произошло между супругами в ту ночь, что заставило герцога поступить подобным образом.
– Ты… сделал… что? – слабым голосом переспросила герцогиня де Монсада.
– Ты все правильно поняла, Лусия, – усмехнулся герцог. – Я вышиб дверь.
– Я не это имела в виду! – отмахнулась от него Лусия де Монсада, вставая и подходя к герцогу, чтобы лучше видеть выражение его лица. – Что ты имел в виду, Луи, когда сказал, что ты настоял на том, чтобы она пришла к тебе в опочивальню? Ты что, ее изнасиловал, что ли?!
Герцог некоторое время молчал.
– Луис! Отвечай немедленно! – не выдержала Лусия.
– Как бы вам это сказать, тетушка, – наконец, медленно, тяжело роняя слова, произнес герцог. – Я хотел поговорить с ней, объяснить ей… и я повел себя невыразимо глупо. Я хотел, чтобы она забыла обо всем, что было сказано в этот проклятый день. Я хотел, чтобы она принадлежала мне целиком и полностью; чтобы она не могла не думать ни о чем, кроме того, что она принадлежит мне и только мне, что она моя плоть и кровь, и она не может оставить меня, что бы ни произошло. Я хотел, чтобы она согласилась пойти за мной на край света, чтобы она дала мне карт-бланш. Я хотел убедиться в ее любви. Словом, я вел себя как последний болван! Она необыкновенная и очень сильная женщина, прекрасная и несгибаемая, как благородная сталь клинка. Я был так глуп, что попытался сломать ее!
Читать дальше