Юрий Мудренко - Василёк. Печальная и поучительная история о любви и ненависти

– И ты это можешь доказать? – резко спросил Власов.

– Давайте спросим у секретаря, – робко предложил Василёк, ухватившись за эту идею, как утопающий за соломинку. – Она подтвердит.

– Уже спрашивал, и секретарша мне сказала, что ты, уважаемый, ни пятнадцатого, ни шестнадцатого, ни даже двадцатого числа ничего не сдавал, – сказал, как отрезал начальник.

Василёк по-настоящему остолбенел, не зная, как реагировать на такое заявление.

– Что застыл, как изваяние? – спросил Власов. – Ты понимаешь, что ты подвёл и меня, и себя? Хотя чёрт с тобой, если бы речь шла только о тебе одном. Но ведь ты ещё кое-кого подвёл, кого нельзя было подводить ни в коем случае. Ты дебил. И как я раньше этого не разглядел, ума не приложу? Мало того, что на работе у тебя огрехов, хоть отбавляй, так ты ещё и весёлую жизнь решил всем нам устроить, запоров сдачу объекта. Ты хоть понимаешь, какие это деньги? Деньжищи! Мало того, что на твоих объектах масса недочётов и замечаний всегда, так ты ещё и общее дело решил завалить?

– Ничего я не заваливал, – снова заговорил Василёк. – А мои объекты всегда были самыми лучшими, и вы это знаете.

– Да ты ни черта не понимаешь и не понимал! – Власов ударил кулаком по столу. – Сколько мне за время совместной работы приходилось с тобой нянчиться! То ты раствором не доволен, то материалами, то квалификацией работников! А как ты хотел? Чтобы всё было идеально? Так не бывает. Мир несовершенен, к твоему сведению. Но я мирился с твоими капризами и шёл тебе навстречу, хотел помочь, чтобы у нас не было отстающих. Поэтому и лучшие работники были исключительно для тебя, и материалы – снова для тебя. Всё для тебя.

Василёк от этой тирады ещё больше опешил и окончательно растерялся. Ему вдруг даже показалось, что небо раскололось пополам вместе со всем миром, раз и навсегда разделившись на белую и чёрную его половину, в которой он и оказался. Василёк впал в ступор. Он вдруг понял, что его подставили нагло и бесцеремонно, обвели вокруг пальца, как мальчишку.

Он до самой последней минуты был лучшим, и кто, если не Власов, постоянно ему об этом говорил? С него брали пример, и даже приезжали с других объектов, чтобы перенять передовой опыт. У него никогда не было ЧП, и за всё время работы никто из рабочих не пострадал, что было удивительно даже для опытных, видавших виды прорабов, прошедших, что говорится, огонь, воду и медные трубы. Да и пригласили его в эту компанию только исключительно благодаря хорошим рекомендациям с прежних мест.

Одним словом, всё рухнуло и обвалилось, как взорванное по всем правилам сапёрной техники здание, под обломками которого и оказался Василёк.

– Ты говоришь, что сдал акт пятнадцатого сентября? – повторил вопрос Власов. – А чем ты это сможешь доказать? Есть документальное подтверждение твоих слов? Ты же понимаешь, что слово к делу не пришьёшь.

– Так что, мне надо было расписку взять у секретаря о приёме документов? – уже ничего не соображая, спросил Василёк.

– Да, представь себе! Расписку! – Власов еле сдерживался, чтобы снова не обозвать своего работника. – А ты увидел бабу и растёкся, как сметана на блюдце.

– Ты вообще понимаешь, что надо делать запись в реестре, когда сдаёшь документ? – спросил Власов после короткой паузы. – Вот я тебе сейчас всё это рассказываю, а желания у меня такого нет. Зато есть другое: съездить тебе по физиономии. Иди, ты уволен. Сумму твоего долга я тебе сообщу дополнительно.

Сергей Семёнович проводил выходившего из кабинета Акатова недружелюбным взглядом, а затем плюхнулся в мягкое кожаное кресло, как будто бы проверяя на прочность идеально отлаженный пружинный механизм. Перевести свой гнев на неодушевлённый предмет в этот раз не удалось.

После нелицеприятной беседы Василёк с трудом вышел из офиса. Ему казалось, что и на улице не хватает воздуха из-за внезапного спазма, схватившего грудь и сковавшего дыхание. Сердце билось, как шальное, а под ложечкой больно засосало.

Василёк стоял на гладких ступенях отполированного до зеркального блеска крыльца и дышал, как загнанная лошадь. Только что его обвинили в некомпетентности и полной несостоятельности, в халатности и ротозействе, а заодно, так, между прочим, поставили на счётчик, пока ещё даже не обозначив сумму долга, и выгнали с работы, оставив без средств существования.

– М-м-м, – застонал Василёк, схватившись ладонями рук за голову.

Он спустился с крыльца, дошёл до ближайшей скамейки и обессиленно присел на самый край. Надо было что-то делать, но что?