Леила Хомерики - Кровавая Мэри. Детективный роман

Что касается моего злосчастного замужества…

Пора познакомиться. Меня зовут Ия Малышева. Фамилия обыкновенная, а именем меня наградила бабушка-грузинка, утверждая, что Ия – это фиалка. Так звали её лучшую подругу, умершую в юности. Мне, конечно, жалко ушедшую из жизни тёзку, но лучше бы её звали Анастасией или Еленой, в конце концов, Евгенией. Нет, непременно фиалка – ну прямо букет цветов и много солнца.

Насчёт замужества… Имела «счастье» два раза быть замужем, что и подорвало мою репутацию. Первый раз выскочила замуж в семнадцать лет за двадцатитрёхлетнего амбала с бицепсами Шварцнегера и тремя извилинами в мозгу. Сразу возникает вопрос: если изначально знала о количестве извилин, какого чёрта «выскочила»? Отвечаю: на тот момент мерещились извилины, располагающиеся ниже пояса, чувственно-энергетические гормоны ослепили меня. Притом эти извилины так красиво были упакованы, не то что я, сама Хилари Клинтон бы ошиблась.

Самым невыносимым оказалось его пьянство, когда испарялись и те несчастные извилины. Испепеляя шизоидным взглядом, он надвигался на меня, будто перевёрнутая пирамида, демонстрируя пудовые мышцы. Вспомнить тошно.

Через год расстались. Второй раз вышла замуж в двадцатипятилетнем возрасте. О причине развода рассказывать не буду – больно вспоминать.

«»

Вечером второго дня я при полном параде: причёсанная, надушенная, в элегантном синем платье – стояла на окраине города в ожидании микроавтобуса. Несколько попыток лебединым взмахом оголённой руки остановить микроавтобус потерпели фиаско. Правда, остановился чёрный мерседес с таинственно затемнёнными стёклами, но я не села, кто знает, какой монстр затаился за тёмными окнами мерса. Подфартило трём полуголым девицам – перепрыгивая друг через друга, точно горные серны, они очутились у дверей автомобиля. Повиляв востренькими задницами, барышни, не кривляясь, юркнули в машину.

Наконец, появился долгожданный микроавтобус. На парпризе красовалась жирная надпись «Москва – Огорёво». Закинув ногу на довольно высокую ступеньку, неожиданно почувствовала подзатыльник, не успев сообразить, в чём дело, приподнялась в воздухе и головой ткнулась в бок одуревшего от жары водителя. Моя голубая длинноухая сумка сделала сальто и криво повисла на сидящем в первом ряду юноше. Водитель спохватился и бросился на помощь, я грозно развернулась.

Между узкими рядами продвигалось сиреневое животное неимоверных размеров, после тщательного осмотра оно оказалось особью женского пола, похожей на борца сумо.

– Гражданка… – пролепетала я.

Кто на тебя смотрит, кому далась твоя изысканная причёска, или сломанный ноготь, или пылающее от стыда лицо? Женщина, весело подрагивая центнеровой задницей, прошествовала между рядами и плюхнулась на то единственное место, которое предназначалось мне.

– Эээ… ааа… – заблеяла я, словно новорождённый телёнок.

У меня нет ответа на хамство. Единственное, что я могу – это плакать. Каково видеть в битком набитом транспорте рыдающую женщину бальзаковского возраста?

– Иди сюда, сядь со мной, – пожалел меня водитель и сунул миниатюрную табуретку, предназначенную «высоким» гостям.

Что оставалось делать? В настежь распахнутые окна заглядывали заискивающие лица желающих подышать свежим воздухом пригорода. И где они прятались, вроде одна стояла на остановке.

По дороге водитель подобрал ещё нескольких пассажиров, за неимением мест они стояли строем, смотря друг другу в спину, будто папуасы выполняли сложный ритуальный танец. Передо мной качался дряхлый старик, вцепившийся в потолок, как тропический паук. На подъёме старик наклонялся, норовя наскочить на меня своими худыми потными ляжками. В одной руке он держал целлофановый пакет. Подозреваю, что там находился вонючий козий сыр под названием гуда, который делают пастухи в недоступных горах Грузии.

Автобус наконец дополз до Огорёво. В витрине ветхого магазина мельком увидела остатки причёски, съехавший ворот элегантного платья и искажённое от досады лицо – по всей видимости принадлежащее мне. Ещё бы, почти двухметровая женщина полчаса тряслась на крошечной табуретке, каждую минуту одёргивая облегающее платье, ощущая, как колени касаются собственных ушей. Как живой осталась – вот в чём вопрос.

Часы показывали восемь. Конечно, опоздала, кутёж в самом разгаре. К чёрту! Не останавливаясь, достала зеркало – припудрилась, причесалась, опрыскалась духами, и гордо закинув голову, приоткрыла ворота.