Леила Хомерики - Кровавая Мэри. Детективный роман

– Что с Кирой?

– С мужем были неприятности. Дело шло к разводу.

– Как к разводу? – чувствую, как лезут на лоб мои бедные брови. – Какому разводу?

– Обыкновенному. До несчастного случая они жили в одном доме, но в разных комнатах, Кира не любила мужа, более того – ненавидела.

– Первый раз слышу, – тихо бормочу я.

Конечно, он прав, этот наглый майор, но мне трудно признать – Кира не любила мужа, но чтобы ненавидела…

– Кто вам сказал такую чушь? – спросила на всякий случай.

– Почтальoн Печкин, – решил пошутить майор и взялся за свою папку. – Спасибо за кофе, вот моя визитка, если что – звоните, – протянул визитку и был таков.

Что за намёки, «если что», я никого не боюсь.

С балкона наблюдаю, как майор садится в ниву ирисового цвета. Неожиданно закружилась голова, вцепившись в перила, разинула рот, как выброшенная на берег рыба. Если немедленно не проветрюсь – потеряю сознание или умру.

Решила прогуляться к Лоле, хоть поболтаем.

До дома Лолы всего две-три остановки. С трудом уворачиваюсь от устрашающе сигналящих машин и перехожу улицу.

В Лолином подъезде прохладно, у лифта стоит белобрысый великан с загадочной улыбкой на розоватой физиономии. Или иностранец, или ненормальный. Немного поразмыслив, остановилась на втором варианте. Чёрт знает, что взбредёт в голову здоровому мужику с нездоровой улыбкой. При попытке изнасилования заору на весь крещёный мир, в конце концов, пну каблуком между ног… Не пешком же переть на седьмой этаж?!

Дряхлый лифт наконец прибыл, встряхнулся, задумался и показал свои нехитрые внутренности.

– Рlease, – незнакомец пригласил в кабину.

– Тhank you very match, – отвечаю. Всё-таки иностранец, интуиция не подвела меня.

– Этот лифт едет только на шестой этаж, – с виноватой улыбкой сообщает иностранец.

Сказать честно, меня восторгает их отношение к жизни. Они счастливы в любой ситуации… почти в любой. На днях по телевидению показывали документальные кадры о наводнении в одной из английских провинций. Сидящая на руках спасателей древняя старушка мирно помахивала рукой и улыбалась в камеру. Вокруг плавали остатки её мебели: вот показалось перевёрнутое кресло, диван проплыл, как гигантская рыбина, живописно торчала ножка стула. Вместо того чтобы рвать на себе волосы, орать во всё горло, брызжа слюной, она смеётся, ей приятно попасть в камеру, приятно, что жива осталась, а остальное – фигня, гроша ломаного не стоит.

Лифт с грохотом понёсся вверх, притормозив на шестом этаже. Незнакомец прошёл вперёд, я последовала на почётном расстоянии. Воспитанный человек знает – преодолевая лестничные ступеньки, нельзя пропускать женщину вперёд, дабы чуткий нос воспитанного человека не оказался у филейной части женщины. Иностранец одет в голубые джинсы, из заднего кармана высовывается треугольник дорогого портмоне. Одно верное движение руки – и обчистят доверчивого иностранца. Не ведает, куда приехал, в нашей стране не то что портмоне, зубной протез сопрут, использованный презерватив подберут, авось ещё пригодится.

На седьмом этаже незнакомец останавливается у двери Лолы. Звонит. В недоумении толкаюсь на площадке между седьмым и шестым этажами. Мысль о том, что этот молодой человек направляется к Лоле, даже в голову не приходила.

Из открытой двери слышится весёлый лай Адама, обоюдное «Дарлинг», и мужик вваливается в квартиру Лолы.

Ноги подняли меня на этаж выше, рука сама собой потянулась к звонку, но минуту спустя опустилась, как обрубленная. Там, в узком проходе коридора, происходило нечто из ряда вон выходящее – слышались приглушённые звуки, тихие смешки, стоны и другие специфические звуки, сопровождающие любовные игры.

Интересно, как относится к происходящему Адам? Что-то не слышу его ободряющего лая.

Стою на площадке, вцепившись в сумку холодными пальцами, но когда дверь начала дрожать, грозя сорваться с петель, я вышла из транса и сломя голову пустилась вниз.

У Лолы любовник! Иностранец!!! Слышишь, Сонь, что творится на белом свете? Неужели не слышишь, ты, которая так любила посплетничать?! Но это не сплетя, Сонь… Это горькая правда! Никакой белой хонды нет в помине, есть розовый иностранец, который, которому, которым…

Стою на остановке и реву, как заблудившийся в мегаполисе деревенский ребёнок.

Люди смотрят с состраданием, потом с настороженностью, переходящей в нездоровый интерес.

У ног притормозило ярко-лимонное такси.

– Подвезите до кладбища, пожалуйста, – бросила шофёру, усевшись на заднее сидение.