Мирраслава Тихоновская - Симфония до-мажор. Роман

– Да нечего рассказывать. Ничего не было. Ну, пригласил её в кино, на этом всё закончилось.

– У тебя, может, и закончилось, а вот у неё нет.

– С чего ты взял?

– Смотри, какие муки из-за тебя принимает. Каждый день то классная, то завуч пропесочивают ей мозги за безнравственное поведение.

– Ты о чём?

– Обратил внимание, что она галстук не носит, типа из пионерок уже выросла. А вчера после уроков мы дежурили, столы переносили в актовый зал, входим в класс, а завуч говорит ей: «Стала краситься безбожно, ладно бы прыщик припудрила или как-нибудь незаметно ресницы подкрасила, а то уже и ногти! С завтрашнего дня возьмусь за вас. Имей в виду, буду стоять у входа в школу с ножницами и всех школьниц проверять. Поняла? Иди».

– Ну, а я-то причём?

– А кто же ещё?

Рома, Саня и Лёва жили в южном курортном городе, расположенном как в чаше в окружении гор, покрытых лесом, в роскошном благодатном месте, с домами, утопающими в садах и цветниках, в атмосфере, душной от аромата плетистых роз, увивающих ограды, притягательном для тысяч людей, прибывающих сюда, чтобы отдохнуть душой и телом.

Живя интересами отдыхающих, город пребывал в атмосфере нескончаемого праздника. Полный удовольствий и соблазнов, это был клондайк для музыкантов, приезжающих сюда вместе с приливной волной отдыхающих. Рестораны и танцплощадки, к вечеру наполняясь народом, своим весельем, музыкой и смехом были притягательны и для ребят, которые, втроём слоняясь по улицам, вдыхали густой воздух южных ночей, напоённый чувственным томленьем. Под заезженный излюбленный мотивчик кружащие в сладостном дурмане в обнимку пары будоражили просыпающиеся молодые натуры, тревожа тайные желания. Волнующие стенанья бас-гитар, изнемогающих от страсти в руках музыкантов, задевая потаённые струны, нашёптывали бредовые обещания, и звуки тарелочек ударников рассыпались мурашками по коже.

Все трое учились в городской музыкальной школе, но такой музыке, которую они слышали вечерами, их не учили. Это была совершенно иная музыка: очень простая, свободная, с такими же понятными, как и мотив, проникновенными словами, пленяющая душу сквозящей в них беззаботностью, которой хотелось жить всем.

Видя, как запросто, без особого труда, буквально из воздуха добываются завидные, лёгкие деньги, сравнивая классику с той музыкой, которая витала в воздухе, золотым дождём проливаясь на руки джазменов, ребята постигали философию жизни, непосредственно наблюдая эту картину. Вот, посмотри, говорила сама жизнь, видишь, есть более лёгкий путь. Пусть планка, которую подняли тебе, высока, но ты можешь выбрать путь полегче, такой же беззаботный, как эти песни, и непринуждённо скользить по поверхности жизни, не углубляясь в её суть. Существуют единицы ценителей высокой музыки, и есть популярный репертуар, который любят все остальные.

– Видел, «Мурка», «Семь – сорок» в ресторанах идут на ура. Каждый год одно и то же. Мы этюды разучиваем, а кому они нужны? Чтобы сбацать десяток модных мотивов, не обязательно консерватории заканчивать. Выучил десяток мелодий, и хватит, – рисуясь перед ребятами, бурчал Рома.

– Да ладно, а с чем ты на зональный конкурс поедешь? – осадил его Саня.

Озабоченные своими мальчишескими проблемами, начинающимися влюблённостями, сетуя на родителей, наседающих, чтоб, учась в школе, ещё и в музыкалке успевали, пробующие покуривать, ругаться матом, пить пиво, ребята держали курс к Зелёному театру. Этим вечером бывшая долгое время под запретом московская рок-группа, совершающая большое турне, давала единственный концерт в городе, обещая разрушить сложившийся порядок вещей.

Презрение, с которым старшее поколение относилось к рок-музыкантам, называя их грязными, тупыми, грубыми выродками и монстрами, оскверняющими идеалы советского общества, органы печати, призванные противодействовать широкому распространению рок-культуры, взывающие к неприятию «пагубного и опасного для детей развлечения, ведущего к буйному помешательству», забыв истину про сладость запретного плода, вызывали у молодых в первую очередь протестное любопытство к крамоле, восхищение прямотой, смелостью и непокорностью смутьянов.

Газетная полемика, умышленно смещая фокус на внешнюю атрибутику, извращая смысл скрытых за нею образов, старалась отвлечь внимание от заявленных группой тем, ставящих под сомнение общественные ценности, стремилась скрыть накал бунта, притушить разгорающийся конфликт.