Анна Кирьянова - Доктор Жизнь. Психологические эссе о жизни

Хорошая игра была в детстве, «Золотые ворота». И слова правильные в игре говорили: «первый раз – прощается, второй раз – запрещается, а на третий раз – не пропустим вас!». И не пропускали. Двое детей ручки сцепят, создадут преграду и не пускают. Все верно, все правильно. Первый раз человек может случайно соус на скатерть пролить. И, как Чехов советовал, можно сделать вид, что этого не замечаешь. Второй раз пролил – все же нужно мягко указать, что надо быть поаккуратнее. Этак скатертей не напасешься. И другим гостям не очень приятно сидеть за залитой соусом скатертью. Может, конечно, у гостя болезнь Паркинсона, или его воспитывали в пещере, где не было ни соуса, ни скатерти, – много причин. Но надо мягко попросить не проливать больше ничего. Если третий раз пролил – я попрошу поставить на место соусник. И выйти из-за стола – в крайнем случае, я могу накрыть отдельный столик с клеенкой, а соус налить в супницу и разрешить хлебать ртом. Но дело не в этом – третий раз доказывает, что человек умышленно пакостит. И все прекрасно понимает. Он скандал провоцирует и хочет всем навредить, вот и все. Поэтому, когда человек в третий раз делает одну и ту же гадость, следует все же обратить на это внимание. Чехову и его героям скатерти, знаете ли, стирала прислуга. И соусы готовил повар. И слова-маркеры: «вечно я что-то не так сделаю!», «я постоянно что-нибудь могу ляпнуть!», «ой, я опять не то сказал! Слишком я правдивый!», – изобличают любителей разводить грязь за общим столом. И в третий раз прощать не надо. То есть, и обижаться, и злиться не надо, но и продолжать смысла нет – человек поступает так умышленно. Обидел, задел, разжег конфликт, наговорил гадостей, солгал, насплетничал, оскорбил, подвел по работе – на третий раз стоит попросить из-за стола. И отказать от дома, как во времена Чехова.

переживали два старателя в рассказе Джека Лондона. Ужасно им было и голодно в крошечной избушке посреди снегов. И тягостное существование вызывало раздражение друг на друга, гнев и обиды из-за пустяков. Но они почти пережили страшную зиму, и первый луч солнца показался… Еще немного надо было потерпеть. Но один старатель по ошибке съел сахар, который другому принадлежал – и дело кончилось плохо. Мрачный рассказ, рассказ о том, как тяготы жизни заставляют нас сердиться на близких людей. И раздражаться по пустякам, хотя на самом деле причина не в близких людях, не в детях и не в супругах, а в кредитах, вечной нехватке денег, страхе за будущее, в тревоге за здоровье, в этой вечной гонке, как на эскалаторе, который едет вниз, а надо остаться на месте – и для этого надо бежать вверх. Все какие-то квитанции, платежи, бытовые проблемы, надо куда-то идти или ехать, что-то предпринимать, вступать в конфликты… А тут еще кто-то сахар съел. Или плохую оценку получил. Или не купил то, что надо купить. Не сходил туда, куда надо было пойти. Какой-то пустяк, ерунда бытовая – а разражается скандал и наносятся удары словами. Это все полярная ночь виновата, замкнутое пространство, постоянное напряжение… Так жалко людей, так много несправедливых обид они наносят друг другу просто от утомления, раздражения и тревоги за будущее. И потом так раскаиваются, но и раскаяться толком некогда, надо бежать! Жизнь иногда сложная и тяжелая, но полярная ночь – она проходит. И неприятности заканчиваются. И сахару еще много будет потом. А слова уже сказаны… Лучше сдержаться – изо всех сил. И сказать: кушай на здоровье. Отдохни немножко. Всякое бывает, и я не сержусь ни капельки. Я просто очень устал – вот и все. Или устала. И можно вместе посмотреть на небо – даже если солнца еще нет, есть ведь звезды… Миллиарды миров в огромном пространстве. И все устроено разумно и правильно, все наладится – если не поддаваться минутному раздражению и усталости…

Дарвин сначала пытался пояснить, что он вовсе не говорил – человек произошел от обезьяны. Он говорил, что у обезьяны и человека был какой-то общий предок. И еще вот про эволюцию говорил – все развивается и совершенствуется, мир чудесно устроен! Но Дарвина не слушали, тем более, он сорок лет не уезжал из дому, а на научные заседания посылал заместителей. Он не хотел уезжать из дому: он очень счастливо жил в семье. Женился по любви, имел семерых детей и писал о них только хорошее. О жене так писал: «Она была моим величайшим счастьем! Я могу заявить, что за всю мою жизнь я никогда не слышал, чтобы она произнесла хотя бы одно слово, которое я предпочёл бы не говорить… Она была моим мудрым советником и весёлым утешителем всю жизнь… Она заслужила любовь и восхищение всякой живой души, которая к ней прикасалась». О детях писал, – что это лучшие на свете дети, которые огорчали его только своими недомоганиями. И еще тем, что быстро выросли, и он не успел с ними наиграться вдоволь. И жена считала его гением, человеком необычайного ума и добрейшего сердца. А дети слова дурного не сказали в своих мемуарах о родителях – только хорошее, самое лучшее. И выросли очень достойными людьми. Может, это и есть секрет счастливой семьи – говорить только хорошее о своих близких. И видеть только самое лучшее – искренне, всем сердцем. И побольше проводить с ними времени – помнить, дети вырастают быстро! Дарвин был прекрасным человеком; и Ватикан принес не так давно ему свои извинения – за неправильно понятую теорию эволюции. Несколько с запозданием. Но Дарвин не слишком при жизни расстраивался и огорчался неверным толкованием. Семья его очень утешала и поддерживала. И С Богом он в старости примирился – ведь кто-то так разумно и хорошо все устроил, не так ли? Крылья, хвосты, плавники – не в этом дело. Главное – способность любить своих близких; это и дано нам свыше…