Денис Воронков: Агония страсти и ненависти. На грани безумия…

Наконец, я не выдержал. Едва успев вытащить свой член, я кончил, залив ее животик.

– Ты знаешь, куда положить деньги, – сказала Катя, посмотрев на меня. Потом взяла заранее приготовленные салфетки и вытерла следы моего оргазма.

– Да, Кать, знаю. Послушай…

Катя встала и пошла из комнаты, не став слушать меня. Я бросился за ней вслед и обнаружил ее курящей на кухне. Она стояла совершенно обнаженной, спиной ко мне. Я подошел вплотную и взял ее за руку. Она даже не посмотрела на меня. Катя медленно выпустила дым, и продолжила отрешенно смотреть вдаль.

– Кать, послушай, ты же знаешь, что я люблю тебя.

– Да знаю, – Катя ответила металлическим голосом, все также, не удостоив меня взглядом.

– Так брось, прошу тебя. Брось ты эту работу! Давай жить вместе. Все как у обычных людей.

– Ты меня знаешь.

– Да, вполне. И ты знаешь, что я смогу удовлетворить все твои потребности. Вспомни наш первый месяц.

– Да, ты молодец, – в этот раз Катя повернулась ко мне и улыбнулась.

– Так почему нет?

– Я очень сильно увязла в этом дерьме, и, боюсь, мне уже не выбраться, – Катя отвернулась от меня, сделала еще затяжку, и продолжила, – Пока у меня есть товарный вид. Пока у меня есть сиськи, жопа, и кормилица вагина, – Катя засмеялась, – Они меня не отпустят. Я же прибыльная…

– Так давай что-нибудь придумаем! – прокричал я, не выдержав, и схватился за голову. Но увидев ее недовольный взгляд, я сразу умерил пыл и тихо заговорил, – Ну, не знаю, Кать. Мы можем убежать. Можем пойти в полицию. Все им рассказать.

– Ой! Да брось ты. Ты что не знаешь, что у них взаимный бизнес, – у Кати появились на глазах слезы, – Оставь меня, забудь. А теперь уйди, прошу тебя.

– Ладно, – я старался подавить эмоции как мог, и в каком-то роде мне это даже удалось. Я смерил Катю прощальным взглядом. Она стояла у окна и курила. Дым выходил через форточку, смешиваясь с ледяным весенним ветром. А впереди были видны только тучи, устилавшие небосвод, да мрачные серые крыши соседних зданий…

Я пошел в комнату и оделся. Бросив на тумбочку полторы тысячи, я пошел обуваться. Катя меня любила и поэтому делала мне скидку. Даже не смотря на угрозы сутенера, больше этой суммы она с меня не брала, хоть мы и могли провести всю ночь. Но сегодня этому точно не быть, я уже слышу, как звонок давит очередной клиент. Я выскочил за дверь, окинув нового клиента опаляющим злым взглядом, а сам пошел вниз по лестнице. За мной закрылась дверь. Вот ублюдок, да как он посмел! После этой мысли я чуть не повернул обратно, но сумев взять себя в руки, я поплелся в низ. Я точно знал, сегодня, как впрочем, после каждой встречи с ней, я напьюсь до беспамятства.

Улица сменялась одна за другой. Я шел, в плену отчаяния и злобы. Злобы от того, что ничего уже нельзя изменить. Катя была не моей. И кто знает, будет ли когда-нибудь. Скорее всего, сейчас ее трахает какой-нибудь ослина. Один из тех, что встретился мне на выходе из ее траходрома, то есть квартиры.

На меня смотрели отрешенные лица прохожих. Они словно не выражали ничего, а были масками, сделанными из воска и надетыми на манекены. В этот вечер все казалось особенно унылым. Серые улицы, серные мостовые и тротуары. По бокам которых возвышались такие же унылые мрачные здания. Их серые изваяния величественно возвышались над всеми людьми, вселяя в без того мертвенно мрачных прохожих чувство полной ничтожности и обреченности.

Что? Что мне делать? Вот ведь стерва. Она сразила меня. И как? Точного ответа нет. Может всему виной случайная встреча, которая плавно перешла в горячую страсть? Может всему виной то, что тогда я не знал, кто она? Кем является? И то, что спит за деньги с шишечками этого города? Да черт с ним! Уже ничего не изменить. Чертова потаскуха засела в мой мозг, как сорняк в плодородную плантацию, и плотно пустив корни в нем, яростно уничтожает все, что не связано с ней.

Я знаю одно. Мне необходимо выпить, чтобы как следует прочистить свой мозг. Я вхожу в первый попавшийся бар, даже не посмотрев вывеску с названием. Да какое к черту название? Мне глубоко плевать, что там написано. Главное чтобы налили виски. Хотя, стоп. Может все-таки водки? Чтобы напрочь прочистить мозги?

Я подошел к стойке. На меня посмотрел все такой же отрешенный взгляд бармена.

– Водки сто грамм.

– Водки? – бармен словно ожидал другого.

– Да, да. Водки.

– А… Одну минуту.

Бармен отвернулся за бутылкой. А во мне проснулась ненависть к нему. К его неопрятной, небритой физиономии и сильному перегару изо рта. Достав бутылку, бармен быстро плеснул водки. Я выпил, не закусывая, прямо за стойкой. Водка словно была горящая. В прямом смысле этого слова. Она обожгла и горло, и рот. И сразу почувствовался отвратительный вкус спирта. Дерьмо собачье! Ссанина бешенного старого козла! С трудом подавив рвоту, я расплатился и пошел прочь из бара.