Дмитрий Ашаев - Заметки беременного папы. или Беременность и роды глазами мужа

Мы продолжили наши усилия. Я помню тот день через несколько месяцев от описанных выше событий, когда супруга вышла из уборной с двумя положительными тестами в руке. Она слегка улыбалась, но видно, что была в легкой растерянности:

– Кажется, всё получилось. Но я не уверена.

– Два теста? Одного было не достаточно?

– Полосочка слишком слабая.

Жаль, что в тот момент, мы не поверили своему счастью. Только потом я узнал, что даже если тест показал слабую вторую полосочку, то стоит уже кричать и прыгать от радости. Вы беременны! Просто уровень того самого ХГЧ еще пока низок, а через пару-тройку дней он станет достаточно высок, чтобы явить после проведения обе полоски в полной красе.

Но даже в этот день до самого его окончания я улыбался.

Через три дня, повторив тест, всё окончательно стало понятно – я буду папой! Правда, с этой мыслью я жил уже несколько дней после первого теста и был готов. Всё равно, когда супруга второй раз мне сказала, что я буду папой, приятное тепло растеклось по телу. В голове заскакали мысли. О, Господи! Сколько же всего надо изучить, прочитать, сделать, купить, приготовить, сказать! Сказать! Нужно же еще как-то всем сказать! Как это сделать? Когда сказать? Это же не та вещь, о которой ты на вопрос «Как дела?» сообщишь ответом «Нормально. Забеременели». Тут нужен отдельный событийный контекст. Ну, вы поняли!

Думаю, так происходит с каждым. Ты думаешь. Ты ждешь. И все равно, новость застает тебя немного врасплох. Насколько бы не был готов.

Мы обнялись и поцеловались. В тот момент мы не задумывались ни над полом ребенка, ни над именем. Нам вдруг стало внутренне тепло. Это очень приятное чувство. Прямо таки доброта на ощупь.

Нас распирало от счастья. Этой новостью очень хотелось поделиться. Тем более с родными мы разговаривали по телефону ежедневно, и обманывать их совсем не хотелось. Мы решили не говорить никому, пока не поймем, что всё в порядке.

Время шло, а внешне ничего не изменилось. Не было ни токсикоза (супруга поправила меня, поскольку я сперва написал «токсикации»), ни пищевых капризов, ни гормональных всплесков. Животик никак не хотел округляться. Все было настолько тихо, что супруга повторно проходила тест на беременность. Он вновь был положительным. Но нас настораживало, что нет тех самых общеизвестных симптомов беременности. Ну и конечно, было совершенно преждевременно говорить о каких-то внутренних толчках. Для того, чтобы развеять сомнения и убедиться, что всё идет, как следует, супруга записалась на ультразвуковое исследование (УЗИ), хотя срок для планового исследования еще не подошел. Это была седьмая неделя беременности.

Мы вместе приехали в большой центр акушерства, гинекологии и перинатологии на юго-западе Москвы. Я волновался. Супруга тоже. Спустя несколько минут она сияющая вышла из кабинета ультразвуковой диагностики:

– Ну что, папаша, у нас всё хорошо!

– Уф! Отлично.

– Такая крохотуля, всего пятьдесят шесть миллиметров. Всё хорошо! Сердечко бьётся. Ручки-ножки. Пляшет внутри и кувыркается!

Чуть позже я внимательно изучил протокол ультразвукового исследования. Я увидел заветные цифры «КТР:56 мм». Копчиково-теменной размер. Это длина туловища от центральной точки головы до копчика. Именно по нему судят о нормальности развития плода.

Плановый скрининг мы сделали на 10-ой недели в женской консультации при родильном доме. Убедившись, что беременность протекает без осложнений и сюрпризов, и к тому же незаметно для нас обоих, нам стало намного веселее. Мы больше уже не боялись. Именно на этом сроке мы рассказали нашим родным.

В остальном мы продолжали избегать лишней публичности и не сообщали случайным знакомым и неблизким друзьям. От осознания, что придется не досказывать, было как то не по себе. Но мы пришли к внутреннему компромиссу. На прямой вопрос мы давали честный и прямой ответ. На вопросы типа «когда собираетесь» отвечали уклончиво «вы узнаете одними из первых» или «мы работаем над этим». Шутили, что «вы же знаете, что это просто приятно и увлекательно».

Это было пока нашей маленькой семейной тайной, искоркой новой жизни, такой слабой и не защищенной. Мы ограничили наши контакты с разными людьми, постарались избегать массовых и шумных мероприятий. Спустя еще три недели сообщили близким друзьям. Некоторые из них догадались сами из событийного контекста или по нашему загадочному виду, что вот-вот мы им скажем что-то такое. Другие просто знали. Видимо, друзья сговорились сохранить приватность наших новостей, посвятив в них друг друга, или проще говоря, по секрету всему свету.