Михаил Князев - Рукопись, найденная на чердаке. Рассказы. Ключ Тортилы

Вот и в тот раз, повернувшись к окну и глядя на проплывающий мимо пейзаж, я автоматически стал ожидать того момента, когда церквушка вынырнет из-за леса. Но было пасмурно. Солнце скрывалось за облаками, и, несмотря на в общем-то хорошую видимость, церкви не было видно – она сливалась с общим фоном… Все же я продолжал напряженно всматриваться в то место где-то между мной и горизонтом, где, как я знал, должна была быть та «моя» колокольня…

Я уже потерял надежду что-либо разглядеть, как вдруг…

Словно кто-то специально проделал в облаках отверстие, и наклонный столб яркого солнечного света, как луч прожектора, упал прямехонько на ту мою церковь, резко, в одно мгновение, высветив ее на окружающем темно-сером фоне. Только что ее не было – и вдруг вот она! Во все своей красе как бы парит в воздухе над землей!

Картина была настолько ярка, удивительна своей четкостью, красотой и внезапностью явления, что я замер, затаив дыхание. Хотелось запечатлеть ее в своей памяти, зная и боясь, что видение вот-вот исчезнет…

Чуть погодя, переведя дыхание, я обратил взгляд внутрь вагона – было интересно, видит ли эту, прямо сказочную картину кто-нибудь еще. Вагон был по-прежнему сер и угрюм. Но он как бы притих. Кто-то спал, кто-то уткнулся в книгу, кто-то тупо смотрел в пространство пустыми глазами, жуя жвачку и слушая плеер… И лишь одно лицо, лицо молодой женщины, было обращено к окну и как бы устремлено к тому, что она там увидела. Я сразу же понял, что она видит то же, что и я. Но самое удивительное было в том, что, как и в картине за окном, ее лицо тоже было словно освещено каким-то светом (внутренним?), выделяясь чистым образом на сумрачно-сером фоне окружающих людей.

Я переводил взгляд с удивительной картины, медленно плывущей за окном электрички, на удивительную картину в вагоне и обратно и не переставал поражаться их красоте, их какому-то внутреннему единству и взаимосвязанности. Но какая была эта связь? В чем смысл этих двух светлых образов, одновременно возникших и стоящих сейчас передо мной?

Поймите меня правильно – в тех чувствах, что вызывали во мне эти две картины, вовсе не было никакого религиозного восторга. Меня ну уж никак нельзя отнести к истово верующим. То восхищение было чисто эстетического свойства – было просто красиво! И лишь появившееся в глубине сознания смутное чувство, что это не могло быть простой случайностью, что кто-то подстроил все это, привносило в душу какое-то приятное, восторженное беспокойство…

…Удивительная картина за окном не могла длиться долго. Электричка уносила меня все дальше и дальше. Прореха в облаках постепенно затянулась. Церковь с колокольней медленно угасла, слившись с окружающим. Женщина отвела взгляд от окна. Легкий вздох сожаления – мне показалось, мы сделали его одновременно. Чуть заметная спокойная и чистая улыбка на ее лице постепенно угасла, а вместе с ней медленно угас и тот свет, что освещал ее. Вскоре она вышла на какой-то остановке. Больше я никогда ее не видел.

Что это было? Одно только незначительное атмосферное явление, случайно произошедшее в тот момент и в том месте, где я его увидел, плюс мои собственные иллюзии впечатлительной натуры? Или же это нечто большее, и за этим стоит некая метафизическая сила, пославшая таким образом… Что? Знак? Знак кому? Был ли я просто случайным свидетелем этого, или все это предназначалось именно мне? Или ей, той женщине? Нам обоим, раз уж только мы его увидели? Знак о чем?

Может быть так Судьба хотела дать мне знать о том, что вот он – твой храм, что вот она – та самая женщина? Что надо было делать в таком случае? Бросить все и бежать за ней? Глупо – она ведь даже не заметила меня. Видимо, в таких ситуациях каждый ставит вопросы и выбирает ответы на них сам, и действует (или не действует) в соответствии с ними. Ну, а я…

В тот день я остался наедине со своими философскими рассуждениями о соотношении физики и метафизики в нашей жизни… Ну и, может быть, с чем-то еще, что зародилось в тот момент у меня в душе…

Часто можно слышать: «Нельзя возвращаться туда, где ты был счастлив, где тебе было хорошо». Подразумевается, что от былого там почти ничего не осталось, и ждет тебя лишь горечь разочарования. Даже бережно хранимые воспоминания пострадают от того нового и, увы, чужого, что неизбежно появилось в твое отсутствие и безвозвратно изменило, исказило старое, родное и знакомое.