Завернув икону в пакет, я вышел в прихожую. Племяш услужливо подал мне шлепки и переместился на безопасное, по его мнению, расстояние.
– Никаких карандашей, ручек, фломастеров и красок. Понял? – спросил я.
Пацан стал быстро кивать, отступая в комнату.
***
Я стоял возле мусорного контейнера и вспоминал наставления матери о разбитых градусниках.
– Никогда не выбрасывай градусники в мусорку, – говорила она, смывая крохотные металлические шарики в унитаз, – в них содержится ртуть. Это может навредить экологии.
Что делать с испорченными иконами мать не говорила. Могут ли они нанести ущерб экологии? От греха подальше пакет с оскверненным изображением богородицы я опустил на землю рядом с грудой журналов о здоровье.
– Здравствуйте, – раздался дребезжащий голос тети Клавы, постоянной гостьи помоек.
– Здравствуйте, – ответил я, не оборачиваясь, и быстро зашагал в сторону от дома. Будь у меня счетчик Гейгера в кармане, он бы наверняка предупредил о надвигающейся опасности.
– Доброго дня вам, – послышалось уже чуть тише.
– Да-да, и вам, – почти неслышно отозвался я.
Надеяться, что жена не заметит исчезновения иконы, было бы слишком самонадеянно, но и ничего не делать я не мог. В нескольких кварталах от меня находился храм. Рядом с ним наверняка есть церковная лавка, в которой, по моим представлениям, должен иметься отдельный склад с портретами божьих мам.
Как только я прошел под коваными чугунными воротами, украшенными фигурой распятого Иисуса, в кармане завибрировал телефон. Мне удалось прочитать «…ат Антон».
– Ты ударил Павлика? – заверещал в динамике голос брата.
– Успокойся, – озираясь, ответил я, – пришлось дать ему подзатыльник. Если бы ты знал, что он сделал…
– Какая разница! – перебил Антон, – Детей бить нельзя!
– Он испортил икону моей жены…
– И что? Это не повод распускать руки! Я забираю его! И в наказание оставляю открытой квартиру! Пусть ее украдут!
Я хотел поправить брата, сказать, что квартиру можно обокрасть, но никак не украсть, однако истерика уже прекратилась. Разговор был окончен. С экрана на меня смотрели два рисованных кошачьих глаза, зрачок одного из которых заменяла иконка браузера.
Незапертая квартира могла навести ужас только на такого придурка, как мой брат. Я представил Антона, усаживающего молодого Пикассо в детское кресло, и усмехнулся. Что за нелепая угроза? Наверное, он думал, стоит ему тронуться с места, как люк возле моего дома отъедет в сторону, а из черной дыры канализации, позвякивая отмычками, вылезет тип в черной одежде.
Как ни странно внутри церковной лавки пахло не ладаном, а свежей краской. Перед тем как подойти к прилавку, я прислонил ладонь к стене, потрогал дверную коробку и саму дверь. Источник запаха находился не здесь, возможно, красили в соседней комнате, из которой вышла старушка в цветастом халате.
– Доброго дня, – сказала бабуля и от этих слов меня передернуло. Я тут же вспомнил тетю Клаву, волочащую в свою нору полиэтиленовые пакеты. Из пакетов постоянно что-то капало. То, что недавно по подъезду прошлась тетя Клава, можно было определить по ведущей к ее квартире мокрой дорожке.
– И вам, – как можно более добродушно ответил я и стал рассматривать иконы.
Церковная лавка была похожа на комнату моего деда. Старик до чертиков боялся страшного суда и потому половину пенсии спускал на всякие религиозные побрякушки. Год назад я наведался к нему, чтобы одолжить немного денег. Дед лежал на диване и смотрел «Адвоката дьявола», а точнее подсматривал сквозь пальцы, поскольку на экране шла эротическая сцена.
Я поспешил поздороваться, но запнулся о телевизионный кабель, который в свою очередь потянул полку, заставленную иконами и книгами. В самом центре полки стояла гигантская позолоченная лампада, наполнявшая комнату ароматом елея. Раздался шлепок, затем протяжное «Аааа…», которое превратилось в частое шипение. Лысая голова, шея, а также подушка и простыня были залиты маслом. Рядом с красным ухом лежала опустошенная лампада. Я приготовился бежать, но дед не торопился пускать в ход кулаки, вместо этого он скатился на пол, подобрал одну из упавших икон и стал ее целовать.
– Спасибо Господи! – закричал безумный старик, – Теперь я как преподобный Кукша!
Клянчить пятьсот рублей в такой торжественный момент мне показалось кощунством, тем более что к дедуле мог вернуться рассудок. Прихватив на память упаковку импортных благовоний, я спешно удалился.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу