Евгений Марков: Пряничный домик. Роман о художнике

Сергей взял из пачки один пейзаж, потом другой и третий. Поставил их рядом.

– Разве не красиво?

– Может и красиво. Природа выдумала, ты увидел и переосмыслил и изобразил по-своему.

– А как надо?

– Не знаю. Но вот вспомни, были в России такие художники, как Фаберже, Андрей Рублёв. Я, вообще, не спец по искусству, но считаю, что настоящий художник вкладывает в предмет творчества больше, чем просто перерисовку образов и персонажей.

– Что-то пап, это сильно мудрено для меня.

– А ты не мудри. Ты рассуждай проще. Вот скоро будет 8 Марта. Ты сделай, придумай какой-нибудь оригинальный подарок маме и Ане.

– Ты опять про Аню.

– Ну, слушай. В любом случае даже если ты не хочешь заниматься с ребёнком, ты всё-таки не можешь просто так забыть женщину, которая была с тобой и хранила тебе верность так долго.

– Хорошо. Так что же сделать маме? Шкатулку? Брошку?

– Сделай то, на что у тебя хватит таланта, но от души. Не копируя кого-то, а что-то своё, оригинальное.

Разговор с отцом для Сергея не прошёл даром. На целую неделю он, как затворник, скрылся в студии, домой приходил поздно, почти ночью, чтобы перекусить и немного отоспаться. А чуть свет опять торопился на работу. Слова отца хоть и ранили его самолюбие, но в то же время указывали вектор того развития, которое, вероятно, устроило бы родителей. Если бы их мнение о его работе кардинально расходилось бы с его представлениями, он, скорее всего, не стал бы принимать к сердцу их слова. Но это был тот случай, когда родительское слово упало в «благодатную почву».

Времени до празднования 8 Марта оставалось немного – недели полторы. Поначалу Сергей хотел сделать маме в подарок шкатулку с росписью типа палехской. Но, почитав литературу, понял, что технологический цикл, намного дольше, чем время, имеющееся в его распоряжении.

Выручил случай. Учитель труда попросил помочь ему покрыть лаком ручки для инструментов. Трудовик ждал комиссии районо и старался показаться в лучшем свете. Вдвоём они целый день окунали ручки напильников и стамесок в банку с нитролаком и развешивали, расстелив по полу старые газеты. Чтобы не тратить лака слишком много, Сергей вытягивал инструменты из лака медленно, давая лаку полностью стечь в банку. Поверхность получилась гладкая, глянцевая.

Перед нанесением последнего слоя, учитель попросил Сергея пронумеровать часть инструментов, а когда на аккуратно нанесённые цифры лёг второй слой лака, сказал:

– Красиво. Прям, как Палех.

Сергей ещё раз посмотрел на свою работу, и мысли запрыгали в голове. Он попросил у завхоза несколько деревянных ручек для инструментов. Специально выбрал те, которые были потолще. Ножовкой по металлу срезал тангенциальным разрезом две боковины с противоположных концов, получив заготовки для брошек. Закрепив каждую брошку на подставке швейной иголкой, несколько раз окунул в банку с нитролаком. Осталось дело за выбором сюжета…

Перелистав несколько альбомов по декоративно-прикладному творчеству, Сергей так и не смог выбрать то направление, тот стиль, которому соответствовало его настроение, его собственный эстетический вкус. То, что нравилось – было слишком сложно. Простые росписи казались аляповатыми. «Как прав отец, когда говорил, что надо искать свой путь» – размышлял Сергей. – «Простая вроде бы работа – кусок дерева, капля лака и три мазка кистью, а вот не даётся» Перепробовав темперу, гуашь и масло, Сергей для работы выбрал всё-таки масло.

Пробные прописи на кусках лакированного картона показали, что пишет он достаточно медленно, медленней, чем на кисти подсыхала краска. Прозрачный масляный мазок тянулся долго и упруго. Но в прозрачности был и недостаток – краски выглядели более вяло, чем темпера. Выполнив очередной эскиз цветочной композиции, Серей хотел попробовать, как работа будет выглядеть окончательно и окунул заготовку в лак. Краски пожухли моментально. Толстый слой лака скрыл их истинные цвета. Но зато заготовка приобрела высокий глянец. Солнечный блик отражался в поверхности лака, как искра. «Вот это красиво, действительно красиво» – заметил про себя Сергей. Но рисунок под высохшим лаком поблёк совершенно. Тогда Сергей решил проявить его, и нанёс повторно, стараясь попасть мазок в мазок. Точного соответствия не получилось, но рисунок приобрёл некий подспудный глубинный смысл.