Ли Льеж: Кукла, висящая вниз головой. Новеллы

Сонные верблюды жевали не переставая, равномерно двигая челюстями. Верблюдов всего было пять, два самых крупных животных чуть заметно сгибались под тяжестью навьюченных на них тюков. Волк знал, что верблюды равнодушны к волкам столь же, сколь волки равнодушны к верблюдами. Эти звери никогда не враждовали друг с другом. И попросту нечего было делить. Кроме того, верблюды умом не отличались.

Волк обошёл костёр стороной и увидел три фигуры, стоящие в профиль к нему. Старики спорили друг с другом и не видели его. Волк снова втянул носом воздух и учуял множество новых запахов, незнакомых и неприятных. Эти люди никоим образом не годились в пищу. Пахли они так противно, что у волка не выделялась слюна. Масло, дерево, металл, шерсть, горький пот, – отвратительно.

Люди не везли с собой никакой скот. Любопытно, чем они питались в пути. Волк знал, что люди, как и он, употребляют в пищу мясо, и только на этом зиждилось его к ним уважение. Если бы двуногие предпочитали жевать траву, как овцы, это было бы несовместимо с той ролью, которую они для себя избрали. Миром правят хищники, все травоядные – это жертвы.

Не мигая, волк смотрел на ссорящихся людей. Блестящая одежда одного из стариков сверкала яркими острыми огоньками, это раздражало и тревожило зверя. Когда старик взмахивал руками, по песку и полотняной стене шатра рассыпалась целая стая блёсток. Они были как мухи: так же мельтешили перед глазами, мешая видеть. И от них невозможно было отмахнуться.

Люди продолжали спорить, а волк раздумывал. Он проделал слишком долгий путь, чтобы уйти ни с чем. С другой стороны, старики внушали ему лишь отвращение. Как быть? Голод скручивал внутренности с неодолимой силой.

Лёжа на песке, зверь беззвучно ворчал. До тех пор, пока одно из зеркалец, которыми была украшена одежда странника, не вспыхнуло прямо у него в глазу короткой молнией, как игла, – волк вскочил и хлопнул себя лапой по носу, инстинктивно, будто отгоняя насекомое. И тогда люди заметили его.

– Волк. – Тихо сказал один из старцев, разворачиваясь всем корпусом.

Седобородый сглотнул слюну и ничего не сказал, а рыжий, в зеркальной одежде, не растерялся: бросился к костру, от которого его отделяло около десятка шагов.

Волк замешкался: блёстки слепили его. Он сунулся в сторону, наугад, – и неудачно: люди подумали, что волк собирается напасть на них.

Тогда рыжебородый запустил в него горящей головнёй.

Сухая крепкая ветка, схваченная пламенем, скользнула по шкуре и подпалила шерсть. Волк взвыл от боли и заметался. Он дёрнулся вправо, влево, отовсюду ему мерещился огонь, в морду пахнуло густым дымом и что-то твёрдое попалось под лапы – та самая головня, упавшая на землю. Бешено взвизгнув, волк неуклюже перекувырнулся на песке и бросился бежать, взрывая лапами тяжёлый плотный песок, плача от страха и бессилия.

Он бежал так очень долго, не чувствуя усталости, чувствуя одну только боль и невыразимый ужас, пока обоняние не подсказало ему: пора остановиться. Волк рухнул на землю у самой городской стены. Ещё никогда в жизни он не подходил так близко к городу.

Ему хотелось заскулить, лечь на бок, повернуть голову, языком исследовать рану и долго-долго лежать так, пока не утишится боль. Но испытаниям не суждено было кончиться: волк был не просто у города, он оказался у самых городских ворот, которые в этот момент медленно открылись. Происходила обычная полуночная смена стражи: из города выходили бодрые, заблаговременно выспавшиеся охранители, а дозорные, обходившие город с начала сумерек, позёвывая, спешили вернуться домой.

Волк услышал их голоса совсем рядом, в двух прыжках от себя: молодые вооружённые мужчины шли втроём, возбуждённо переговариваясь и смеясь. Не дожидаясь уже знакомого крика «Волк!», зверь вынужден был вскочить и броситься в единственную поблизости щель – между створками ворот, в город, к домам, к тысячам людей.

Волк был уже немолод, но ещё никогда в жизни он не совершал таких глупых поступков. Зверь понял это, едва под его лапами, привыкшими к рыхлой почве, появилась утоптанная улица, пропитанная сотнями разнообразных запахов. За его спиной раздались сердитые и удивлённые крики: конечно, стража видела его, но, должно быть, приняла за собаку, потому что голоса быстро смолкли. Волк в панике обернулся по сторонам: он был в ловушке.

Со всех сторон высились огромные как горы дома с тёмными окнами, откуда-то доносилось конское ржание, мычание коровы и печальные крики осла. Запахов же было так много, что волк совершенно утратил нюх: он не мог понять, откуда мычит корова и где квохчут куры. Кажется, совсем близко, но где?