Олег Панферов: Операция «Мизантроп»

Любочка Смирнова – чудо, не женщина. Она буквально создана для разрешения любых конфликтов. Вопрос, почему все сначала идут ко мне?

Голос на другом конце оказался незнакомым.

– Яков Романович? Здравствуйте. Прошу прощения, что отвлекаю от работы. Яков Романович, я только что с неба. Бога там нет.

– Чего?! – Я закашлялся от неожиданности. Но в следующий момент в трубке щелкнуло, и голос сменился.

– Яш, привет, это я. У тебя мобильник выключен, поэтому на работу звоню…

Я вытащил сотовый, глянул.

– Привет, Вероник. Да, батарейка села. Слушаю тебя.

– Я кое-что у тебя забыла. Не будешь против, если сегодня вечером заеду? Или днем.

У меня заломило виски. Затяжная, вялотекущая ссора, один крупный, не по ее вине, скандал, ничего не давшие попытки покаяться и примириться: «Никусь, ну прости, ну дурак я» – «Естественно дурак, и что мне с того?» – «Я же тебя люблю!» – «Это твои трудности» – «Ника…» – «Отвали от меня! Убери руки! Иди к своей…» – «Вероник, ну не нужен мне никто!» – «А я тебе зачем? Когда у тебя есть эта…» – «Никого у меня нет кроме тебя» – «И как хватает наглости такое заявлять?» – «Да и хрен с тобой! Я, в конце концов, мужик!» – «Вот и веди себя как мужик». Быстрый, за отсутствием общих детей, развод. Месяц не виделись, не слышались – и она хочет приехать. За вещами.

– Конечно. Днем приедешь – дома Стасик будет, дверь откроет.

Ненадолго повисло молчание, и, наконец, ответ:

– Да, так даже лучше. Я днем заеду. Извини, если отвлекла.

И короткие гудки.

Я до боли прикусил верхнюю губу. Всегда так поступаю, когда нужно вернуть ясность ума без колоченья лбом в стены.

Господи, ну за что?! За тот один раз? Да вообще, она сама виновата. Я был зол, устал, мне очень хотелось поддержки. И где я ее получил, от кого? Естественно, не от любимой супруги.

Никуша, ну прости ты меня! Господи…

«Только что с неба. Бога там нет».

Телефон тренькнул опять, я машинально поднял трубку.

– Алло?

– Яков Романович, снова я. Не волнуйтесь, пожалуйста. Я нахожусь неподалеку, если вы не против, мы могли бы встретиться? Скажем, в обеденный перерыв.

– Кто говорит?

– Мы пока незнакомы, и я как раз предлагаю познакомиться. На противоположной стороне от вас есть кафе. Я буду за дальним столиком, возле дверцы с табличкой «Служебный вход». На мне серая рубашка и золотые очки.

– Да кто ты…

– Увидимся.

Позвонивший отключился.

Следующие полчаса я провел как во сне. Покупателей было немного, а со скандальной дамой Любочка успела разобраться до моего возвращения за прилавок.

Наконец пришло время обеда, и я, стряхнув липкую вялость, надел ветровку и высунулся на улицу. С неба моросило. Съежившись, перебежал через дорогу.

Кафе на противоположной стороне я не жаловал. И не особенно уютно в нем, и персонал оставляет желать лучшего, и цены не ахти какие дружелюбные.

Вошел. Народу мало – половина столиков свободна. За дальним действительно пристроился, просматривая меню, очкарик в серой рубашке. Полноватый, реденькие волосы аккуратно зачесаны назад, нос картошкой. Скучное, безобидное существо лет сорока пяти. Заметив меня, существо махнуло рукой, приглашая. И подалось вперед, радушно протягивая пухлую ладонь.

– Ужасно рад! – Очкарик не дал мне рта открыть. – Ужасно. Простите, я вот так, без предупреждения, фактически как снег на голову. Но наша с вами встреча…

– Подождите, – я кое-как сумел вклиниться. – Можно мне отдышаться? Дождь на улице, а я без зонта. Бежал всю дорогу.

Очкарик не нравился все больше. Подозрительно много суетится. И говорит неприятно высоким голосом, по телефону казавшимся и ниже, и чуть более хладнокровным.

– О да, да, конечно, – болванчиком закивал он. – Простите мой пыл. Право, я так долго ждал нашу встречу. Э… быть может, для начала что-нибудь закажем? Само собой разумеется, я угощаю.

«Не помешает», – подумал я, наконец получив возможность усесться на свободный стул. Раскрыл меню, пробежался глазами. Как назло, аппетит безвозвратно пропал. Я долго рассматривал названия блюд и их изображения, в конце концов просто попросил двойной эспрессо – на большее не хватило фантазии. Непрошенный собеседник заказал минералку. В молчании мы дождались, пока принесут заказ, хоть и было видно, каких трудов ожидание стоит очкарику. Мне же было все равно. Пусть пялится и страдает, сколько душе угодно. Рот затыкать не буду, может выкладывать, с чем притопал. Желает наоборот молчать, набивает цену или нагнетает – пожалуйста. Его воля.