Валерий Роньшин - Осенний карнавал смерти – 2

– Что же касается входа в Ад, – сказал господин Шульц, – то он здесь.

– Где здесь? – не понял Егор.

– На том самом кладбище, где француженка лежит.

Наступила тишина. И только одинокая муха летала под потолком и жужжжжжжжжжжала.

С того дня взаимоотношения хозяина и постояльца заметно потеплели. А вскорости Егор с господином Шульцем и вовсе сделались закадычными друзьями, несмотря даже на явный перепад в интеллектуальном развитии. Си-и-дят себе вечерочками на завалинке и разговоры разговаривают. О том, о сём; о сём, о том.

И вот, в один из таких вечерков, Сладкосолев и рассказал своему новому другу свой старый сон.

– Любопытно, любопытно, – живо заинтересовался господин Шульц. – А не с четверга ли на пятницу вам этот сон приснился?

– Точно, – припомнил Егор, – с четверга на пятницу.

– Значит, вещий, – заявил господин Шульц и о чём-то задумался, да так глубоко, что Сладкосолев уже и спать было вознамерился идти, но тут господин Шульц очнулся от глубоких дум и говорит, указав пальцем в небо:

– Обратите внимание, Егор, луны на небе нет.

– Ну и что? – пожимает плечами Сладкосолев. – Счас тучи разойдутся, она и появится.

– Не появится, – отвечает господин Шульц. – Сегодня девятнадцатый лунный день. Сатанинский. Разгул тёмных сил.

– И что это значит? – не понимает Егор.

– А то и значит, что вход в Ад открыт.

Сказал это господин Шульц и смотрит на Сладкосолева выжидающе.

Егор заёрзал.

– И вы… хотите?..

– А почему нет?

– Дак темно уж, – пытается увильнуть Сладкосолев, – мы ж там ничего не увидим.

– У меня фонарик есть, – говорит господин Шульц.

– А… а… – Егор уже не знает, что ему и отвечать на такую неожиданность. В самом деле: только что спать собирался идти под тёплый Нюрин бочок, а тут – на́ тебе! – как бы в самое пекло лезть не пришлось.

– А вот, – наконец нашёлся Сладкосолев, – ежели они на нас кинутся?

– Обороняться станем, – говорит господин Шульц. – У меня пистолетик имеется. Как раз на такой случай.

– Ну-у… не зна-а-ю. – Егор репу свою чешет. – Надо, наверное, Нюру предупредить.

– Не надо.

– Почему?

– А что она, по-вашему, скажет? «Иди, Егорушка, в Ад»?

– Вообще-то верно, – согласился Сладкосолев.

Господин Шульц пружинисто встал с завалинки.

– Я пойду саквояж захвачу, а вы возьмите две лопаты. Штыковую и совковую.

– А лопаты-то зачем? – спрашивает Егор.

– Заодно жену вашу выроем, – бодро пояснил господин Шульц. – Вам же интересно посмотреть, что от неё осталось?

– Ну, интересно, конечно, – неуверенно пробормотал Сладкосолев.

…На кладбище и днём-то иной раз страх заберёт, что ж тогда говорить о безлунной ночи. Тут ещё и дождь напористый зарядил. Пока по деревне шли, вроде как нормально было – собаки во дворах лают, окошки в домах светятся… А как за околицу вышли, где тьма-тьмущая, Егор совсем духом пал. Идёт за энергичным господином Шульцем, ногой за ногу цепляет… Ещё и филин, ззззараза, вдруг заухал! (У Сладкосолева внутри аж всё перевернулось от этого уханья.)

Наконец пришли. Сразу и дождь перестал. И ветер стих.

Тишина установилась. Жуткая.

Подошли они к Вариной могиле и за работу дружно взялись. И вскоре лопаты стукнулись о крышку гроба. Вытащили они его из могилы, открыли…

И пред ними предстала мёртвая Варя .

Глядит Сладкосолев на свою бывшую жену во все глаза. Нисколечко она за десять лет лежания в земле не переменилась. Вернее, переменилась, но в лучшую сторону. Похорошела.

– Ничего ж себе! – присвистнул господин Шульц, светя фонариком в лицо покойницы. – Это же Луиза Дюваль!

– Какая ещё Луиза Дюваль? – не сразу вспомнил Егор.

– Да та самая француженка, которую Пётр Ильич насмерть засёк. Помните, я вам рассказывал?

– Что-то вы, господин Шульц, путаете, – занервничал Сладкосолев. – Это моя первая супруга. Варвара.

Господин Шульц, как обычно, глубоко задумался, а потом и говорит:

– Всё понятно, ваша жена – фантом. На самом деле она умерла в прошлом веке. Поздравляю вас, Егор, вы жили с фантомом. А я ещё думаю, чего это она так хорошо сохранилась… Ну-ка, подержи́те фонарик, – деловито приказал господин Шульц и, отдав вконец обалдевшему Сладкосолеву фонарь, полез в свой саквояж.

Только теперь Егор заметил, что живот у Вари вздутый, как у беременной. Господин Шульц достал из саквояжа скальпель, воткнул его в Варин живот и разрезал вместе с саваном.