Алексей Кононов - Россыпи монпансье

Вечером он рассказал об этом сестре. Тут же родился и план, как самим сделать монпансье. Дело в том, что леденцы иногда продавались в магазине. Но были они в сахарной обсыпке, а значит не прозрачные. Потому что, без сахарной обсыпки «стекляшки» слипались, и взвешивать их было гораздо сложнее. Цвет той или иной конфеты под сахарной пудрой едва угадывался. Алешку и его сестру это не испугало, поскольку они твердо решили довести дело до логического конца, превратив обычные леденцы в необычное монпансье.

Уговорить бабушку купить леденцов оказалось делом не очень сложным, надо было всего лишь пару дней вести себя прилично. Заветный кулечек с конфетами, завернутыми в серую шершавую бумагу, был вручен Алешке очень во-время, так как он очень устал изображать из себя примерного мальчика.

Дело оставалось за малым – достать тару. Для этого была вычищена и вымыта старая круглая банка из-под обувного крема. Наклеив какую-то забавную картинку из старой детской книжки на верхнюю крышку, дети отправились в дальний конец сада. Расположившись в тени созревающей вишни, они принялись облизывать каждую конфету до блеска. Облизав леденец до гладкого состояния, вытаскивали его изо рта, смотрели сквозь него на солнце, оценивая качество работы, и складывали в баночку. Когда попадались зеленые леденцы, сравнивали с листьями, желтые – с каплями тягучей смолы на дереве. Самым приятным было сравнивать красные конфетки с висевшими рядом ярко-красными вишнями.

Через полчаса усердной работы, израсходовав значительное содержание слюны, юным изобретателям удалось наполнить баночку. Радости не было предела: у них появилось монпансье.

Вечером они с заговорщицким видом угостили родителей и бабушку слипшимися разноцветными леденцами, объяснив, что это не просто конфеты, а монпансье…

Шло время. Как-то утром Алешка проснулся от возбужденных возгласов взрослых. Оказывается ночью выпал снег. В южных краях, где они жили, снег большая редкость, а если и выпадал, то к обеду начинал таять. Тут же его навалило до самой крыши, пусть и не очень высокой. И надо же такому случиться, у Алешки – ангина. В другое время он бы обрадовался несказанно: остаться дома и не идти в детсад, что может быть лучше. Вскочив с постели и, шлепая босыми ногами по некрашеному деревянному полу, он побежал на кухню. Прижавшись носом к холодному заиндевевшему стеклу, он начал постепенно отвоевывать горячим дыханием пространство для обзора.

Вдруг Алешка с испугом отпрянул от замерзшего окна. В оттаявшее отверстие неожиданно брызнуло чем-то ослепительно ярким, и рассыпалось тысячью разноцветных искорок по бескрайнему снежному покрывалу. Мгновение спустя он чуть не захлебнулся от восторга, вспомнив, что уже видел эту картинку, только в уменьшенном размере.

Перед ним раскинулось целое поле искрящегося тысячью оттенков монпансье. Ему тут же захотелось скорее бежать туда в снег, хватать руками, собирать ртом эти разноцветные переливающиеся солнечные искорки с таким непонятным названием монпансье. Но никто не пустил его на улицу. Не дали и у окна вволю насладиться завораживающей воображение картиной. Вместо этого загнали под одеяло, предварительно напоив горячим молоком с медом и сливочным маслом.

От обиды Алешка расплакался в подушку: так было жалко себя. Ведь он мог обладать всем этим богатством, мог угощать всех подряд, и у него все равно бы еще осталось. Потом поднялась температура, мама делала компресс, а бабушка напевала грустную колыбельную. Постепенно голос бабушки стал отдаляться, а на глаза навалилась непонятная тяжесть, а вслед за ней ватная тьма. Затем появились свет и необычайная легкость в движениях. И вот уже Алешка идет по заснеженному полю, усыпанному леденцами, спелыми вишнями и зелеными листиками. Он ничему не удивляется: ни изобилию лакомств и красок, ни теплому и ласковому снегу. И только где-то далеко-далеко бабушкин голос продолжал напевать его любимую песню, напоминая о старой обиде. И тогда улыбка на его счастливом лице, упирающаяся в кулачок под щекой, сменялась частым и прерывистым всхлипыванием.

Через два дня, когда Алешке разрешили выйти на улицу, снег почти весь растаял. А там, где еще оставался – был грязен и непривлекателен. За хмурыми тучами спряталось солнце, оставив лишь воспоминания, непонятно тревожащие душу. А может, ничего и не было, тяжело вздохнув, подумал Алешка?

Шли годы. Недавно я вновь его встретил, с трудом узнав во взрослом человеке прежнего мечтателя. Правда, теперь его уважительно называют дядей Лёшей. Его собственные дети давно уже выросли. Вспоминая далекое прошлое, он с грустью поведал, что монпансье теперь можно приобрести в любом магазине, и никого это уже не удивляет. А жаль, ведь вместе с удивлением и восхищением мы теряем атмосферу праздника. Родные считают его чудаком, посмеиваясь над его привязанностью к леденцам. Не обращая на них внимания, он изредка покупает баночку монпансье. Бережно открывая леденцы, и вдыхая аромат с закрытыми глазами, он наполняет свою память незабываемым запахом детства. А сквозь заиндевевшие на морозе окна на заснеженных и залитых солнцем полях ему по-прежнему видятся россыпи монпансье.