– Вы? – Пялюсь ему в лоб, он высокий такой – что мужик, что лоб.
Из-за его спины выскакивают двое пониже, в шутовской манере, у одного из них нож, у другого палка. Теперь я пялюсь на лбы обоих.
– Что тебя тревожит? – спрашивает высокий.
– Устал, очевидно, – говорит тот, что с ножом.
– Немного, – отвечаю.
– Содержательный рассказ, – замечает тот, что с палкой. – Кормить нас будем или как?
– Я уже кормил сегодня… тут недалеко… целую банду хиппи… в казино.
– Что он бубнит? – возмущается тот, что с палкой.
– Казино? Какое казино? Может, это «Крит»? – добавляет высокий.
– «Крит»? – спрашиваю.
– «Крит»…
Руки с ножом и палкой опустились, высокий обмяк.
– Пожалуй, это нам следует тебя накормить. – Фраза прозвучала заботливо и мило, из уст человека с ножом.
– Пожалуй, мне нужно попасть домой, – я говорю.
– Может, не стоило выходить? Что ты делал в казино? – Он уставился в свой нож, который, к слову, был кухонный и блестящий.
– Там на шляпки играют… Сам не знаю, зачем туда пошел… у меня были другие планы на сегодня. Девушка проводила до самого здания, и уже там этот тип обокрал меня. Не знаю, что происходит… – бубню.
– Может, дело не в деньгах?! – предполагает высокий. – Не стоит с Эдваном связываться?!
– Знаете Эдвана? Ошпаренный?
– Мы? – все трое закивали головой. – Не стоит с ним связываться! – повторяют в унисон.
– Я его не видел даже, видел Клаудию.
– И с ней тоже не стоит! – хором.
– Хоть у нее и чарующая задница… ох, попка Клаудии, – мечтательно протянул тот, что с палкой.
Воцарилось молчание. Гаснет свет, запускают проектор, брюхо наполняется попкорном, мочевой пузырь – кока-колой, глаза – уникальными кадрам и самой чарующей попки глупейшей из пони Клаудии. Ждите этой осенью: «Трое у бака, не считая Рокамадура, и разнузданные фантазии, со сказочным задом». В эту секунду я не думал о Клем, нисколько… и продолжал бы еще долгое время, но штаны начали расходиться по швам… Отключаю киноаппарат:
– Откуда вы их знаете?
– Из приюта «Hopeless», – хором.
В Мире прозы, конечно же, не существует иных приютов, все связано с одним и тем же. В этом приюте жил мой Друг, уже после Фиры и Белой комнаты. Я помню, потому что сам его туда отправил. В Фире, доме родном, дольше всех пребывали люди, с которыми мы говорили на разных языках и жили в полярных мирах, но близкие задерживались на небольшой срок. Те, кто не приживался в особняке Фира, цеплялись за время в «Hopeless».
Друг рассказывал мне историю создания приюта еще до того, как попал туда. К этому приложилось три пары рук. Говорят, что это внуки тех самоубийц, что прыгали из окон на Уолл-стрит в период Великой депрессии 12 12 Великая депрессия – мировой экономический кризис, начавшийся в 1929 году и продолжавшийся до 1939 года. В наибольшей степени пострадали промышленные города США, Канады, Великобритании, Германии и Франции. Там насчитывалось около 30 млн безработных; резко снизилась рождаемость. По всей территории США от 25 до 90% детей страдали от недоедания.
, но стоит отметить, что официально было зафиксировано всего два подобных случая. Откуда взялся третий внук? Бегство привело их в Старый Свет 13 13 Старый Свет – область Земли, известная европейцам до открытия Америки в1492 г.; в нее входят два материка – Евразия и Африка.
и, мне не ясно почему, именно здесь их душевный приют принял физическую форму. Его строили бездомные. Обживали брошенные. Разрисовывали дети. Надежду в сердца вселяют дети – эти неунывающие смотрители молочников, художники и мечтатели.
Долгое время никто не задумывался над тем, кто же финансирует троих альтруистов, их руки всегда были чисты. И в действительности, это так! Никто не знает и по сей день, откуда Раввин, Имам и Священник брали деньги на содержание приюта. Но я лукавлю, кажется, один человек может знать – Эдван. Во всяком случае, несмотря на сытость, он принялся задавать вопросы и перестал рисовать. Друг не называл его имени, спустя годы я сопоставляю сам. Он рассказывал о человеке, выросшем в приюте, игравшем в «вопрос-ответ», при котором на стенах прекратили рисовать дети, но принялись писать взрослые. Его цели были совсем другими. Каждый платил за койку и следовал уставу. Многие жильцы рассчитывали на работу и получали ее, но после так и не могли ответить на вопрос, что же наниматель, Эдван, от них требует.
Их зовут Раввин, Имам и Священник. Так их Эдван назвал перед тем, как выставить за дверь. Теперь у входа в приют висит табличка: «Ошибки: 1) своенравные, 2) хреновы идеалисты, 3) думают о будущем».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу