Джин Га́рду - Ночной бродяга. Часть первая

В крошечную комнатушку Любовница вбежала со звонким смехом, радостно плюхнувшись рядом с Отцом, следом, уныло пряча свой стыд, вошел и я. Она, как ни в чем не бывало, протянула мне пачку сигарет: «Будешь, малой?» – и я, как ни в чем не бывало, взял одну, закрыл глаза и опустил голову на то место, где не так давно был упругий зад подруги, я приоткрыл глаз и обнаружил, что и она, и ее упругий зад, растворились в дыму, а отец разочарованно кивает: «Упустил свой шанс, дурак».

Молнии разрывают горизонт на небольшие фитильки, в моих глазах отражается фиолетовый отсвет. Мы с Отцом стоим на берегу реки, узлом опоясывающей Фиру. За нашими спинами шум веселья, окрашенный в оранжевый цвет. Гулкий звон, смех и топот: Фира забита под завязку. Свет молний просачивается сквозь опушку леса и послойно смешивается с раутом.

Мы молчим.

Зачастую дети задают вопросы, так положено: спрашивать обо всем на свете, чтобы довести предков до мысли об убийстве гадкого приставучего отпрыска, чтобы вырасти весьма себе образованным работником McDonalds или KFC и задаваться более взрослыми и важными вопросами, к примеру: что вы будете пить? Майонез или кетчуп? Но я решил стать реставратором подушек! А потому с малых лет воспитал в себе другое качество – безразличие. Мы молчим. Я не спрашиваю: «Какого черта в Фире живет столько народу? Что это за люди?», «Почему они располагают свободным пространством в доме, а мне приходится спать в сарае?», «Какого черта каждые два года мама перевоплощается, или думает, что перевоплощается, в разных женщин?», «Почему она стала просвещенной христианкой, рисующей рукой Бога, и больше не меняется? Почему она не осталась в образе гребаной Мэри Поппинс?», «Каким образом мы можем себе позволить такой дом?» и, наконец, «Почему мой младший брат считает, что он обеспечивает семью? Почему эта нелепость оправдывает его постоянные кражи и то, что он не посещает никакие учебные заведения?»

Отец выводит меня во двор, подальше от гостей и веселья. Он подкуривает сигарету и делает глоток граппы 9 9 Граппа – итальянская виноградная водка крепостью 40—55 о . из горла, передает бутылку, и я, следуя примеру, обжигаю глотку.

– Ты мой сын, – он начинает разговор, – и это не повод любить тебя. Я твой Отец – это также не повод любить меня. Все дело в том, можно ли положиться на тебя? Во что ты превратишься? Вы растете свободными людьми, и любить стоит за это, а не за кровные узы.

Понимающе киваю и делаю еще глоток.

– Если хочешь жить в сарае – живи. Можешь вернуться в дом и жить со всеми, а я могу продолжать любить тебя, несмотря на то что ты мой сын.

Сейчас искренне смеюсь над этой фразой, но тогда даже граппа не могла ввести меня в курс дела.

Отец указывает пальцем на кроны деревьев: вспышки света тенью от листьев создают широкими мазками секундные иллюстрации. Отец заостряет мое внимание на тенях и упоминает, что рисунок светлых участков отличается, и с каждой вспышкой рождается две разные картины, два разных дерева, два разных взгляда. А я смотрю на него самого и фиксирую двойственные портреты, которые мне рисуют молнии. И в каждом из них существует общая грунтовая основа: взгляд, устремленный в будущее, – взгляд мечтателя, взгляд художника, взгляд того, кто дышит свободой и дарит ее другим. В этот момент я влюбляюсь в его мир: я признаюсь себе, что я горд тем, что моя эпоха, мой этап взросления и этап вопросов приходятся на ночь открытых дверей – на свободный доступ к прогулке по его внутренней площади, по его миру. Но мой Отец уважает «безразличие».

– Думаю, мы достаточно пьяны, чтобы вернуться назад, – он печально ухмыляется.

С последней каплей граппы я проглатываю «художественную наблюдательность» и сыновью любовь. Мы переступаем порог Фиры.

Фиолетовый цвет выделяет девчушку в парадном зале – на ней платье синего цвета с оранжевыми пуговицами. В моих зрачках отражение массы людей, которая кочует по просторам Фиры, но взгляд я приковываю к пуговицам. Дженис Джоплин 10 10 Дженис Лин Джоплин (1943—1970) – американская рок-певица, считается лучшей белой исполнительницей блюза и одной из величайших вокалисток в истории рок-музыки. поет «Summertime».

– Я хочу побывать в твоем мире, – обращаюсь к девчушке.

Она испуганно смотрит:

– А кто ты?

– Рока. Я здесь живу.

– Рока и Клем, – усмехается. – Мне сказали, что теперь и мы здесь живем.

– Такое случается, не расстраивайся, – улыбаюсь, – мой Друг тоже здесь живет, и Брат. Они куда-то подевались.